Л. Граф - Смотритель

Я только пытался сделать то, что было лучшим. Это было все, что он когда-либо делал.

Он очень серьезно взял в свои обязанности, в качестве защитника здоровья команды и благосостояния и никогда не будет делать ничего, чтобы причинить вред любому из них. Даже Пэриса, с кем он так грубо говорил только вчера. Ведь требовательный Фицджеральд, должен был защитить любого из молодых людей и женщин на борту Вояджера, от страдания, не допустить той же самой судьбы как у тех трех бедных членов команды на Калдике. Все, что потребовалось бы, было доверием, как впечатлительный молодой мальчик Гарри Ким, верящий Пэрису, когда пожилой человек сказал, что был достаточно ответственен, чтобы сесть на экспресс, укомплектованный оружием с работающими двигателями, и любая из ста пятидесяти невинных жизней на этом судне могла бы быть штрафом.

Та возможность была намного более ужасной Фицджеральду чем любые неприязни, которые Пэрис мог бы предъявить к нему. Доктор даже попытался объяснить это Энсину Киму. “Это для лучшего, Вы знаете”, сказал он спокойно за их завтраком в общественной столовой. “Мужчины как этот никогда не приносят ни какую пользу”. Он только пытался защитить всех.

Так, когда судно бессмысленно покачнулось и погрузило изолятор в темноту, первая мысль, которая пронесется в голове, была то, что он должен был защитить T’Прену. Его первая жена назвала бы его шовинистом4, утверждая, что он не думал о женщине – тем более женщины Вулкана - были способны к тому, чтобы заботиться о себе сами. Но если Фицджеральд когда-либо обращал внимание на то, что думали другие, он вероятно, все еще был бы женат по крайней мере на одной из своих предыдущих супруг. Обвивая свою руку вокруг плеч Т’Прены, он потянул ее за собой и с трудом запихнул их обоих под пульт управления, где они могли использовать установленную стену, чтобы помочь им удержаться на полу, вместо того, чтобы быть брошенными по комнате, чтобы врезаться в любые исследовательские столы, и тумбы, которые летали по отсеку. Доктор гордился своей сообразительностью.

“Я думаю, что было бы лучше, если бы мы попытались прорваться к коридору,” начал кричать он через темноту.

Тогда пульт управления взорвался.

Удар убегающего пламени и перемещенного воздуха очистил большую часть кожи от его черепа и разорвал его барабанные перепонки с хлопком блестящей боли. Он был рад, что шок оставил его онемевшим от боли, не дающим кричать - его первый вдох иссушит и закроет его легкие, оставляя его беспомощным и немым в течении этих пяти - семи минут, которые продлятся достаточно долго, чтобы задушить. Принимая это, он оставался в сознании достаточно долго.

Он упал на палубу в таком чрезвычайном, пугающем состоянии нечувствительности, при котором он знал, что его неврологические системы должны быть строго повреждены, его кровяное давление уже падает ниже семидесяти. Конечно - ожоги третьей степени. Судя по странной смеси боли и нечувствительности, обволакивающей его тело в кокон, он оценил, что перенес по крайней мере испарение сорока процентов поверхности кожи в начальном взрыве. Это не было ободрительной статистической величиной.

Бог, Вы даже начинаете выражать свои диагнозы как Вулканец!

T’Прена.

Фицджеральд помнил ее со специфическим толчком доктора, который так или иначе, потерял сознание в середине медицинской чрезвычайной ситуации.

Она не была только его медсестрой теперь, если она была ранена взрывом пульта управления, она была теперь его пациенткой и он забыл ее. Если она была мертва, если он убил ее…! Он никогда не убивал никого в своей жизни.

Не через несчастный случай, не через ошибку, не даже посредством некоторого собственного бездействия, плохие мысли. Он тянулся вслепую через пол, поскольку дым опускался вниз от огня наверху, и первое предложение Клятвы Гиппократа звенело в эхе к грому в его груди.

Во-первых, не причинить вреда.

“… T’Прена…?”

Она была Вулканкой - если бы она, возможно, ответила ему, она имела бы…

Та мысль обнимала его сердце с болью, когда он искал ее через собирающуюся темноту, которая прибыла из больше чем только накапливающийся дым. “Медсестра…? Это - доктор Фицджеральд…” Он кашлял, и боль от этого почти разрывала его изнутри.

Он нашел ее руками, глаза слишком разъедало дымом, чтобы видеть больше. Перед ее униформы был разорван, открытый, жесткий вдоль краев, где ткань таяла и горела. Он приложил все усилия, чтобы избежать всех тех мест, где его плоть и мускулы будут выставлены - он должен быть грязным, он рассуждал, его руки, невозможно зараженные после ползания через эту кровь и замусоренный развалинами пол. Когда его руки наконец сомкнулись на округленной кнопке ее плеча, он нащупал свой путь вниз по руке в поисках запястья. Это чувствовало себя маленьким и прохладным, пульс, подскакивающий беспорядочно ниже его прикосновения не больше, чем борьба умирающей птицы.

Это не будет моей ошибкой! Я не позволю пациенту умереть!

“… Компьютер…” Фицджеральд услышал, что пульт вяло возвращался к жизни с другой стороны заполненной дымом комнаты.

“… Медицинская чрезвычайная ситуация…” Пульс Т’Прены продолжал трепетать ниже его встряхивающей руки. Он считал это более трудным, желающим это, чтобы усилиться, желающий это, чтобы остаться.

“… скорой медицинской помощи…”

Это трепетало, утолщенное, исчез…

Дыхание Фицджеральда, пойманное мучительно в его груди чувствовало себя холодным почти момент, когда сердце T’Прены прекратило отбивать свой ритм. Никакой пациент, сказал он себе. Никакая причина бороться больше. Он был доктором, и под его рукой умерло живое существо. Опуская свою голову к палубе около нее, Фицджеральд закрыл глаза, чтобы позволить той раздувающейся заключительной темноте забрать его.

Машинное отделение пылало как глубины Ада.

Джейнвей глубоко вздохнул прежде, чем шагнуть из турболифта, пытаясь связать тысячу изображений сразу. Она насчитала трех мертвых на полу только в главных дверях, их тела уменьшились до немного больше чем стертые схемы, ниже савана порванных, обесцвеченных непромокаемых брезентов. Она перенесла внезапное, неудобное беспокойство о том, что они собираются сделать со всеми этими телами.

Это не было чем-то, о чем они говорили в Академии. Небольшая группа инженеров уже помогала идти в коридор некоторым из травмированных, кто-то еще становился на колени около членов команды которые были тяжело ранены. Джейнвей не могла позволить себе полагать, что они фактически выжили бы - даже если бы изолятор был только наполовину функционален. От спикеров с глаз долой в газовых облаках наверху, сухой, грамматически неизменяемый голос компьютера гудел, “Предупреждение. Основной деформацией микроперелом. Неизбежное нарушение… Предупреждение. Ядро деформации…”