Насу Киноко - Kara no Kyoukai: Chapter 03

когти страха смешались с кипящей болью в животе, заставляя дыхание запаленно рваться

из груди. Она до боли в глазах вглядывалась во мрак, не зная, откуда Шики выпрыгнет в

следующий раз. Дрожащие пальцы Фудзино коснулись шеи – там оказалась царапина, след самого кончика лезвия. Ранка почти не кровоточила, но ужас снова стиснул ее, словно тисками.

– Почему… почему она не убегает, даже со сломанной рукой?! – жалобный, испуганный и отчаянный вскрик улетел в темное пространство и погас. Фудзино не могла

забыть глаза Шики, атакующей, несмотря на сломанную руку. В них горел яростный

восторг, такой, что Фудзино, выигравшая первый раунд с большим преимуществом, оказалась подавлена, загнана в угол, почти уничтожена – одной только силой духа своей

противницы. Казалось, скрученная и сломанная рука подарила Рёги Шики не столько

боль, сколько ослепляющее счастье, упоение битвы, совершенно непонятное и чуждое для

Фудзино. Эта девушка была загадочной, словно пришедшей из иного мира. Наслаждение

схваткой, предвкушение убийства, брызжущей горячей крови – и чем опаснее становилась

ситуация, тем острее были ее чувства. Фудзино никогда не испытывала от убийства

подобного экстаза, в ней не вспыхивало такое пронзительное наслаждение.

Она вдруг поняла, что означали слова о том, что они похожи. Если Рёги Шики не

ощущает свою привязанность к потоку жизни, не чувствует себя живой, какую замену она

нашла себе, какой противовес? Для Фудзино, которая так же оказалась за гранью

нормальности, такой заменой стало кровопролитие. Глядя, как корчатся от боли и

умирают люди, она испытывала непередаваемое чувство причастности, словно могла

уловить это недоступное ей ощущение, разделить их боль, примерить ее на себя. Только

так она смогла узнать, что значит телесная мука и страдание. А потом понять, что

представляет собой следующий шаг – сопереживание. Да, то, что она испытывала, было

немного сродни состраданию… но не только. Его затмевало пьянящее ощущение власти

над людьми, возможности по своему желанию управлять ими и ввергать в царство боли –

это подарило ей острое, доселе неизведанное чувство сопричастности жизни. Да, так она

действительно воспринимала жизнь, свое одинокое и туманное существование.

Эквивалент, пробудивший Фудзино, нельзя было назвать иначе как «беспощадное

убийство». Сама до конца не осознавая, она наслаждалась устроенной резней.

Тогда… что же служило противовесом для Рёги Шики?..

– Плохо дело.

Прячась за грудой обломков, Шики стаскивала куртку, сердито бормоча себе под

нос. Левая рука не двигалась уже после раунда на полотне моста, после того, как Фудзино

скрутила ее взглядом. Шики использовала ее как щит во второй атаке, рассчитывая

нанести решающий удар. Увы, план провалился – Фудзино оказалась трусихой и не

встретила смерть лицом к лицу. Ее спасли только случай и слабость в коленках. Но теперь

нужно было что-то делать с перекрученной и кровоточащей рукой. Шики отхватила

41

ножом рукав куртки и, пользуясь зубами и второй рукой, быстро затянула на предплечье

импровизированный жгут.

Это была грубая и торопливая мера. Изломанная рука оставалась холодной и

бесчувственной. Шики скрипнула зубами, понимая, что, скорее всего, никогда больше не

сможет пошевелить ей снова.

– Ты сильна, Асагами. Ты просто чудо, лучше всех!..

Быстрая кровопотеря, хотя и вовремя остановленная, заставила сознание колебаться и

ускользать.

Ничего. Она из разряда людей с горячей кровью – это пойдет только на пользу.

Поможет прояснить голову…

Шики заново сконцентрировалась. Асагами Фудзино – серьезный противник, наверное, самый сильный из тех, с которыми она встречалась. Одна единственная ошибка

будет стоить жизни. Но именно это наполняло радостным возбуждением ее грудь. Именно

это заставляло Шики чувствовать себя живой. По-настоящему живой. Тяготеющие оковы

прошлого исчезали, и она упивалась только этим моментом. Настоящим, не отягощенным

ни единой лишней мыслью. Странно, но она испытывала это волшебное чувство только в

опасности, только тогда, когда балансировала на лезвии ножа. Когда могла поставить на

кон все, что у нее осталось – свою маленькую жизнь. Убить или быть убитой. Кажущееся

сном существование, неясное и бесцельное, давало Шики возможность чувствовать

бешеный ток жизни в своих жилах только таким, древним и примитивным способом. Если

Асагами Фудзино подсознательно испытывала наслаждение от убийства, то Рёги Шики

удерживала связь с реальностью с помощью боевого экстаза. Но между ними была

разница: Фудзино боялась и не желала схватки… Шики не хотела ничего иного – ее

пронизывали восторг и радостное предвкушение, она жаждала этого безумного танца на

острой границе жизни и смерти. Это была разница между гонимой дичью и охотником.

В гулком пустом пространстве отдавалось неровное дыхание Фудзино.

Болезненное, горячечное, испуганное.

Она никак не могла отдышаться, так же как Шики, хотя с начала схватки не

получила ранения серьезнее, чем маленькая царапина. В этом пыльном мраке они дышали

в унисон, сердца стучали, догоняя друг друга, нацеленные друг на друга сознания и

личности были спаяны, слиты воедино. Их жизни, полные боли и отчаяния, разве не

зеркально похожими они оказались в итоге? Покачивающийся под ударами тайфуна

вантовый мост словно стал их общей колыбелью, и Шики пронзило чувство близкого, почти родственного понимания. Озарение, взаимопроникновение, родство душ…

неумолимо говорящее о том, что она должна забрать жизнь Фудзино своими руками.

– Да, я знаю. Это все равно бессмысленно…

Конечно, Шики знала. Знала с той же секунды, когда впервые увидела эту девушку

в «Анэнэрбе». Для нее не было тайной, что личность Асагами Фудзино балансировала на

краю пропасти, надломленная, готовая распасться. Можно было бы и не спешить, не

марать руки – у той почти не осталось времени. Но… так устроена жизнь. Она далеко не

всегда подчиняется формальной логике. Пусть бессмысленно пытаться остановить ее

сейчас… Шики сделает это. Да, если вспомнить, Тоуко-сан говорила, что люди –

создания, бесконечно творящие бессмысленные вещи. Теперь Шики была согласна с этим.

Взять, к примеру, этот мост – яркий образец абсурда. Люди порицают одни проявления

бессмысленности, называя глупостью, и тут же превозносят ничуть не менее бесполезные

явления, возводя их в ранг произведений искусства. Где же лежит граница? Даже если она

существует, то размыта, неясна, неопределенна. Очевидно, что человеческая личность