Андрей Колганов - Жернова истории - часть 1

Я резко оборвал ход своих мыслей, сказав сам себе – "сейчас, братишка, ты ничего путного не родишь! Выспись, пойди на работу, пообщайся с людьми, пощупай настроения, понаблюдай за ключевыми фигурами, полистай газеты за этот год – и тогда возвращайся к обдумыванию своих стратагем. А пока – мысли из головы вон, и спать!".

Уже погружаясь в сон, я подумал: "Что-то неладное с тобой творится, Вика! Ведь собирался же ты плюнуть на всю эту советскую службу, послать Красина с его уговорами куда подальше. Сам он мужик неплохой, и тоже не в восторге от всего этого режима, но допустил в ARCOS всяких проходимцев, имеющих высоких покровителей чуть ли не в Кремле, так что их на кривой не объедешь. Раз уж задумал ты в июле подавать в отставку, надо было дать заявлению ход. Нет, зачем-то порвал в последний момент, да еще и напросился обратно в Москву, в наркомат, гори оно все синим огнем! Что за муха тебя укусила, Виктор? От этой власти надо было держаться подальше, и остаться там, как и намеревался. А тебя словно подменил кто…"

Сон внезапно как рукой сняло, я рывком сел на кровати и замотал головой. Какой еще, к хренам, Вика? Откуда у меня эти мысли? Реципиент проклюнулся? Прежний Виктор Осецкий? Что же выходит? Неужели я сюда еще месяца полтора назад провалился – когда тут еще июль был, — и успел своему реципиенту влезть в мозги и линию жизни крепко свернуть? Но вот осознал себя "вселенец" — я, то есть, — только сегодня утром, при пробуждении – так что ли? Похоже…

Растревоженный этими мыслями, я заснул не сразу, но все же заснул, потому что нервы были уже измотаны почти до предела.

Проснулся я с тревожным ощущением – почему не звонит будильник? Протерев глаза и бросив взгляд на тумбочку, обнаруживаю, что будильника там нет, а стоит он себе, как и вчера, на подоконнике, зато громкого тиканья от него уже не доносится. Да, что будильник аккуратно раз в день заводить надо, к этому еще предстоит заново привыкнуть. Ну ладно, у меня же еще и мозеровские часы есть. Подтягиваю их к себе за ремешок и в довольно ярком уже свете утра обнаруживаю, что их стрелки остановились на половине третьего. Вот раззява! И эти забыл завести!

Сколько же сейчас времени? Ё-моё! Небось, проспал! Мне же в наркомат, на работу!

Делать нечего – второпях собираюсь (и на этот раз решил одеться без претензий – пиджачок попроще, рубашка без галстука) и бегу на кухню. Пожевав на ходу хлеба с остатками колбасы, и нацедив из бидончика полстакана молока, уже немного отдававшего кислым запахом, но еще приемлемого на вкус, выскакиваю на улицу и быстрым шагом направляюсь к трамвайной остановке. С некоторым замедлением припомнив номер нужного мне трамвая (34-й), я, после нервного ожидания, его таки дождался, втиснулся на подножку, сунул кондуктору тысячную купюру за шесть трамвайных станций, и, в сопровождении нередких звонков вагоновожатого, пополз с ним к Волхонке и дальше, на Моховую и на Охотный ряд.

Мимо меня проплывала Москва – одновременно знакомая и незнакомая. Зелени в центре было явно больше, чем в мои времена. Вон, прямо за Музеем изящных искусств сколько деревьев! А ведь ныне тут плотная застройка… Ныне? Когда это – "ныне"? Ныне тут как раз деревца да кустики. А дома тут тесниться еще только будут, в том времени, из которого я выпал…

Трамвай миновал Боровицкий холм, оставил по правую руку здание Манежа, выполз на Манежную площадь и двинулся вдоль "Националя". Но впереди не было видно знакомых с детства зданий – ни тебе гостиницы "Москва", ни здания Совнаркома (затем Совета Министров, затем Госплана, затем Госдумы). А вот Дом Союзов был себе вполне на месте. Затем показалась обширная площадь, обрамленная вполне узнаваемыми зданиями – Большой театр, Малый театр, за ним – серая псевдоготическая громада магазина "Мюр и Мерелиз" (нынче именуемого ЦУМ), с противоположной стороны – гостиница "Метрополь". Сама же площадь с обеих сторон была довольно пустынной – знакомые по прошлой жизни скверы с фонтанами отсутствовали.

В трамвае стало чуть посвободнее. Заметив на руке довольно представительно одетого человека примерно моих лет наручные часы ("тоже, небось, на службу едет" — решил я), спросил у него время, перевел стрелки своих мозеровских часов и завел пружину. Если я и опаздывал, то не слишком – было примерно пять минут десятого. Но все-таки непорядок.

Трамвай покатил дальше, вдоль побеленной Китайгородской стены с башнями, крытыми зеленоватой черепицей, и на Лубянской площади вышел на кольцо. Дальше 34-й маршрут уходил на Мясницкую, и чтобы добраться до Ильинских ворот, надо было делать пересадку, либо преодолеть оставшееся расстояние пешком. Выбрав второй вариант, схожу на Лубянской площади и сворачиваю направо. Лубянская площадь сильно отличалась от привычного мне облика – не было ни монументального здания "Детского мира", ни станции метро, а на месте снесенного памятника Дзержинскому красовалось какое-то сооружение, вроде фонтана. Торопливо шагаю вдоль Политехнического музея, и, дойдя до угла, как раз напротив Ильинских ворот, перехожу улицу, оставляя за спиной памятник героям Плевны. Проскочив в Ильинские ворота в Китайгородской стене, уже вижу здание, занимаемое Наркомвнешторгом.

"Дурак!" — мелькнула у меня мысль, когда я снова глянул на часы, подходя к зданию наркомата. — "Надо было извозчика брать – быстрей бы доехал!".

Войдя в вестибюль наркомата, не задумываясь, поднимаюсь по лестнице и направляю стопы к своему кабинету. Память реципиента ведет меня безошибочно и через несколько минут я распахиваю дверь в приемную, где меня уже дожидается первый посетитель.

Это был сравнительно молодой русоволосый человек, с зачесанными назад волосами, в пиджаке из толстой ткани, с желтым портфелем (свиная кожа польской выделки – отметил мимоходом я) на коленях, нервно теребивший в руках светлую кепку.

— Здравствуйте… — нерешительно и с едва заметной нервной дрожью в голосе пробормотал он.

— Добрый день. Проходите! — мотнул я головой в сторону своего кабинета.

Молодой человек, даже не представившись, начал торопливые и сбивчивые объяснения:

— Виктор Валентинович! Это не дело! У нас законно оформленное удостоверение на ввоз кожсырья, а из-за вас мы не можем выбрать даже тот мизерный контингент по импорту, который нам выделен на текущий год!

— Погодите, погодите! — остановил я его. — Во-первых, кто это "мы"?

— Мы – это Главкожа ВСНХ! — нервно затараторил он. — В стране огромная нехватка кожсырья для производства обуви, а вы…

— Еще раз погодите! — снова вынужденно обрываю его. — Объясните толком, почему вы не можете выбрать контингент, и причем тут я?