Чарльз Додд - Основатель христианства

Однако национальные чаяния облекались не только в эту воинственную форму мессианизма. Древняя синагогальная молитва: "Возврати нам наших судей, чтобы было как с самого начала, и наших правителей, чтобы было как встарь, и Ты будь царем над нами, Господи, только Ты!" — соединяет в себе трезвую просьбу угнетенного народа о независимости и подлинное религиозное вдохновение. Бог был истинным Царем Израиля, это знал каждый еврей; но само Царство Бога скорее ожидали, чем ощущали. И потому в синагогах молились: "Да установит Он Царство Свое во время жизни вашей и во дни ваши и дни всего Дома Израилева". Что же есть на самом деле "Царство Бога", каждый понимал по-своему, в зависимости от среды, образования и ума. Отсюда и возникали школы и партии со своими "программами". Но за всем этим стояла высокая мысль о том, что явится и воцарится здесь, на земле, живой и могучий Бог, и это не может остаться незамеченным. Мысль эта ждала своего часа.

И вот Иисус приходит в Галилею, возглашая: "Настал час: Царство Бога рядом". Естественно, многие решили, что Он говорит о царстве Сына Давидова, а значит — и о перевороте. Непонимание неотступно сопровождало Его миссию до самого конца, до того дня, когда Он был распят римлянами как "царь евреев". Иисуса не понимали, и обернулось это весьма печально. Но ведь за всяким недоразумением может стоять истина, искаженная всего лишь смещением акцента или перспективы. Так оно, собственно, и было. Иисус держался в стороне от всех "партийных программ". Он видел сквозь них, за ними главное: что Бог во всей своей силе и славе обращается к каждому человеку и требует от него ответа. Как мы уже знаем, мысль эту Он выразил заново с небывалой ясностью. Однако не надо думать, будто бы Он до такой степени "одухотворил" идею Царства Бога, что у Него она соотносилась лишь с внутренней жизнью отдельного человека. Чуждый политическим распрям, Он не был безразличен к судьбе того народа, к которому принадлежал. Когда покаялся сборщик податей, столь нелюбимый народом, Иисус похвалил его, назвав "сыном Авраамовым". Когда Его бранили за то, что он нарушил субботу, исцеляя увечную, Он назвал эту женщину "дочерью Авраамовой". Слова эти очень многозначительны. Конечно, человек был важен для Иисуса как индивидуум, но, помимо того, человек этот — представитель определенного народа. Его состояние связано с состоянием исторической общности, к которой принадлежал и он, и сам Иисус; и "спасение" его (физическое и нравственное) связано с благополучием этой общности. Иисус рассказывает притчу о потерянной овце, напоминая, как важна каждая заблудшая овечка; но послан Он "к погибшим овцам дома Израилева". Говоря о Царстве Бога, Он, очевидно, не меньше любого еврейского равви понимал значение древней традиции, согласно которой Бог — законный Царь народа Израиля. В Нем и через Него должно осуществляться Его Царство.

Предание ветхозаветных пророков входило в духовное наследие иудаизма. Пророки настойчиво повторяли, что Бог действует в истории, и действует Он через общину, служащую Его целям, — через "народ Бога" или "Божье сообщество". Израиль и полагал себя таким народом — то было его raison d'кtre (разумное основание). Собственно, и само слово "Израиль" выражало теперь именно это — несколькими веками раньше, когда пали оба израильских царства, оно утратило географический и политический смысл, обретя взамен идеальную окраску. В пятом веке до Р. X. реформаторы перестроили еврейскую общину, исходя из того что всю жизнь должен регулировать священный Закон, который, согласно вере Израиля, выражает Божественную волю. Они искренне и смело попытались создать общество, в котором могло бы осуществиться Царство Бога. Попытка, однако, не удалась. Иудея первого века жила в неестественных условиях: ее терзали раздоры; весьма обмирщенное священство корысти ради раболепствовало перед иноземными властями; народ ненавидел римлян, но изменить что-либо был бессилен. Ученые и набожные равви лишь углубляли пропасть между благочестивой элитой и "народом земли"·. Кризис все нарастал, пока не вспыхнуло восстание 66 г. по Р. X., с которым и кончилось еврейство как политическое целое.

Иисус остро ощущал опасность, угрожающую Его соотечественникам. Ни простой народ, ни вожди не могли "судить... о знамениях времен". Достаточно прочесть описание этих времен у еврейского историка Иосифа Флавия, чтобы убедиться, насколько прав был Иисус. Как в древности пророки возвещали об ассирийской или вавилонской угрозе, так во времена Иисуса опасен был Рим. Флавий приводит рассказ о стычке в храме, в которой римские солдаты убили нескольких галилеян. Примерно в то же самое время рухнула одна из башен иерусалимской крепостной стены, какие-то люди погибли. Напоминая об этих событиях, Иисус говорит: "Думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Или те восемнадцать, на которых упала башня в Силоаме и убила их, — думаете ли вы, что они оказались большими должниками, чем все люди, живущие в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но если не покаетесь, все так же погибнете".

"Если не измените свою жизнь"! Иисус, конечно, требует изменения жизни ("покаяния") от каждого человека; однако каждый человек здесь —- часть нации, считавшей себя "народом Бога", но пошедшей по ложному пути. Если мы спросим, чего же, собственно, хотел от них Иисус, ответить будет нелегко, ибо Он не предлагал никаких религиозных или политических преобразований и не устанавливал точных правил индивидуальной этики. Он вообще отклонял всякую мысль о реформе существующей системы. По Его словам, это не благоразумней, чем приставлять к ветхой одежде заплаты из новой ткани. Но, может быть, стоит спросить: как изменилась бы жизнь изнутри, если бы "изменили свою жизнь" те важные люди, которые были "уверены в собственной праведности и презирали всех остальных", или если бы удалось убедить правоверных евреев, что самаритянин тоже им брат? Как сдвинулись бы отношения между людьми, если бы благочестивые кумранские сектанты, питавшие свою бесплодную ненависть к Риму мечтою о священной войне, вдруг поняли, что "любить брата" не значит "ненавидеть врага", или если бы закосневшее священство сделало храм домом истинной веры, где нет национальных различий, "домом молитвы будет назван для всех народов"? Это праздные вопросы; и все же они помогают увидеть и понять, как важны были в той исторической ситуации принципы, предложенные Иисусом. Но никакой "программы действий" Он не предлагал, даже не помышляя перестраивать систему иудаизма в духе своих идей (как, скажем, английские церковные реформаторы XVI в.). Миссия Его - выше, она не на этом уровне.

Прелюдией к ней была миссия Иоанна Крестителя, загадочного человека, о котором мы знаем достаточно, чтобы строить предположения, но слишком мало, чтобы принимать их за факты. Впрочем, Евангелия сохранили нам несколько его подлинных речений. Вот одно из них: "И не думайте говорить самим себе: "отец у нас — Авраам", ибо говорю вам, что может Бог из камней этих воздвигнуть детей Аврааму".