Жанна Гийон - Духовный прогресс или наставления в божественной жизни души

Не воображайте себе только, что мы можем делать это нашими собственными усилиями; все, что написано, противоположно этому, но мы можем радоваться в присутствии Божием. Иисус избрал быть причастником всех наших слабостей; Он сострадательный Первосвященник, Который добровольно согласился быть искушенным во всем как мы. Будем же иметь всю нашу силу в Нем, Кто стал слабым, чтобы укрепить нас; обогатимся в Его нищете, уверенно восклицая о том, я могу все через укрепляющего меня Христа. (Фил.4:13) Да последую я по Твоим стопам, О Иисус! Я подражал бы Тебе, но не могу без помощи Твоей благодати! О смиренный и кроткий Спаситель, дай мне знание истинного Христианина, чтобы я мог презреть себя; дай мне изучить урок такой непостижимый для разума человека, чтобы я умер для себя самоотвержением, что и произведет истинное смирение.

Искренне займемся этим и изменим это жесткое сердце на такое послушное сердцу Иисуса Христа. Сделаем шаги к святой душе Иисуса; дадим Ему оживить наши души и уничтожить все наши антипатии. О любящий Иисус! Кто перенес так много ран и поруганий за мена, дай мне ценить и любить их ради Тебя и дай мне желать разделить Твою жизнь уничижения!

6. О смирении.

Что за милость это оскорбление для души, которая принимает его с твердой верой! В этом есть тысяча благословений для нас самих и для других; ибо наш Господь дарит Свою благодать смиренным. Смирение делает нас благотворительными к нашему ближнему; ничто не делает нас такими кроткими и снисходительными к ошибкам других, как видение наших собственных.

Две вещи производят смирение в соединении; первое - это видение пропасти нищеты, из которой всемогущая рука Божия извлекла нас и которая все еще держит нас, как будто в воздухе, и второе - это присутствие этого Бога, Который есть ВСЕ.

Наши ошибки, даже наиболее несносные, окажутся полезными для нас, если мы используем их для нашего унижения, не ослабляя наши усилия исправить их. Не хорошо отчаиваться, но повод разочароваться и отчаяться в самолюбии. Истинный метод пользы унижения от наших ошибок состоит в том, чтобы видеть их во всем их уродстве, не теряя свою надежду на Бога и никак не доверяя себе. Мы должны быть терпеливы к себе без лести или уныния, среднее редко достигается; поскольку мы или ожидаем великое от себя и наших благих намерений, или полностью отчаиваемся. Мы не должны надеяться на себя, но ждать все от Бога. Чрезвычайное отчаяние в себе из-за обличения себя в нашей беспомощности и неограниченное доверие Богу являются истинными основами духовного здания.

Ложное смирение - считать себя не достойным даров Божиих, не осмеливаться с уверенностью ждать их; истинное смирение состоит в глубоком видении нашего чрезвычайного недостоинства и в абсолютном предоставлении себя Богу без малейшего сомнения, что Он сделает величайшее в нас. Те, кто истинно смирен, будут удивлены, услышав что-нибудь возвеличивающее о себе. Они умеренны и мирны, сокрушены и смиренны сердцем, милосердны и сострадательны; они тихи, оживленны, послушны, осторожны, пламенны духом и неспособны к вражде; они всегда занимают самое низкое место, радуются, когда их презирают и считают каждого выше себя; они снисходительны к ошибкам других из-за их собственных и весьма далеки от предпочтения себя перед другим. Мы можем судить о нашем прогрессе в смирении, по восхищению, которое мы имеем в оскорблениях и презрении.

7. О молитве

Многие искушены думать, что они больше не молятся, когда прекращают наслаждаться некоторым удовольствием в молитве. Но, если они взвесят то, что совершенная молитва это лишь другое имя для любви к Богу, то они станут не обманутыми. Молитва не состоит из приятных чувств, ни в обаятельности возбужденного воображения, ни в том просвещении интеллекта, который легко постигает возвышенные истины в Боге, ни даже в некотором утешении от взирания на Бога: все это - внешние дары от Его руки, при отсутствии которых, любовь может существовать даже более полно, поскольку душа может тогда направлять себя только и исключительно к Богу, а не к Его делам милосердия.

Это любовь голой верой, которая является смертью природы нашего «я», потому что не оставляет ей никакой поддержки; и когда мы убеждены, что все потеряно, то это и есть самое свидетельство, что все обретено. Чистая любовь находится только в воле; это не сентиментальная любовь, ибо воображение не имеет никакой части в ней; она любит, если можно так выразиться, без чувств, как и вера верит без видения. Мы не должны бояться того, что эта любовь мнимая, так как ничто не может быть меньше и проще, чем просто воля отделенная от всякого воображения. Чем более вполне разумны и духовны действия наших умов, тем ближе они, не только к действительности, но и к совершенству, которого Бог требует от нас: их действие более совершенно; вера вполне задействована, а смирение сохранено.

Такая любовь целомудренна, ибо это - любовь к Богу в Нем и для Него; мы прилеплены к Нему, но не ради удовольствия, которое Он дарит нам; мы следуем за Ним, но не для хлебов и рыб.

«Что!» - скажут некоторые, «она может действовать простой волей, чтобы быть соединенным с Богом, и в этом все благочестие?» Как мы можем быть уверены, что такая воля не просто идея, трюк воображения, нечто вместо истинного желания души? Я должен действительно верить, что это был обман, если она не была родителем верности во всех известных случаях; ибо доброе дерево приносит добрые плоды и истинная воля делает нас истинно серьезными и прилежными в выполнении воли Божией; но все же она совместимо в этой жизни с небольшими оплошностями, которые допускаются Богом, чтобы душа смирилась. Если мы имеем только эти небольшие ежедневные немощи, то не воспрепятствуем извлечению из них надлежащего плода, то есть смирение.

Истинная добродетель и чистая любовь пребывает только в воле. Не велико дело всегда желать Высшего Добродетеля всякий раз, когда Он виден и держать разум устойчиво направленным на Него и возвращать всякий раз, когда он блуждает; то есть желать не намеренно, но согласно своего настроения; короче говоря, при отсутствии всякого заметного удовольствия, остается ли все еще то же самое содержание в духе покорного и непрерывного всесожжения? Думайте это ничего не стоит - подавить все нелегкие проявления самолюбия и продвигаться вперед непрерывно без знания куда мы идем и не останавливаться, отложить мысли собственного удовлетворения, или по крайней мере, думать о себе, как нам бы подобало думать о других, следовать Провидению в течение данного момента, и дальше? Не кажется ли это самой смертью ветхого Адама, нежели прекрасные чувства, в которых мы живем фактически при размышлении только о себе или во внешних делах, выполняя которые, мы поздравляем себя в своих успехах? Это своего рода неверность к простой вере, когда мы желаем быть непрерывно уверенными, что мы преуспеваем; но это, фактически, желание знать то, что мы делаем, чего бы нам никогда не следовало бы замечать, и невежество в том, что является волей Божией. Это пустяк, между прочим, рассуждать о нашем пути таким образом. Самый безопасный и самый короткий курс - это отказаться, забыть и отвергнуть себя и через верность Богу не думать об этом. Это и есть всякое благочестие, в том, чтобы уйти от себя и самолюбия, чтобы войти в Бога.