Неизвестно - Канашкин В. Азъ-Есмь

11 января 2012г.

P.S. В феврале 2012 года молодой инженер-медтехник по имени Юрий Будильников обслуживающий рентген-отделение Краснодарской 2-й горбольницы, обратился в Твиттере к губернатору Кубани с вопросом: как жить на 15 тысяч, подрабатывая при этом в 4-5 местах грузчиком?

Ответ Ткачева поразил простотой, добытой олигархо-чиновничьим опытом: бросить бюджетное место и «разгружать вагоны». При этом было особо подчеркнуто, что он, Ткачев, отвечает не как губернатор, а «как мужик мужику».

Реакция у публики оказалась примерно такой, как у Красной шапочки, что, услышав волка, покраснела и застыла как вкопанная. Правда кто-то из блоггеров вспомнил, что губернаторская племянница в 22 года стала миллиардершей, а экс-префект Северного округа Москвы Олег Митволь в радиоэфире дал рекомендацию: «Если у Ткачева что-то наподобие совести осталось, он должен в отставку подать немедленно...» Скажем кощунственно: ничего чрезвычайного не случится. Пояс невинности, подготовленный самой действительностью, надежно охраняет нашего Александра Николаевича на уровне самоощущения Ваксельберга. Или любого другого магната, причастного к производству инвестиционно-народного фарша.

См. «Кубанский курьер».

2012. №8, С. 3.

Ирреволюция подлых

1.

Демократия – власть общественного договора (Руссо), охлократия – власть толпы (Гоббс), понерократия – власть подлых. Или – gemeine Turannei der Schlechteraten, как выразился Виламовиц.

2.

«Болотно-сахарные» волнения напоминают не столь далекие времена, а именно начало 90-х, когда Манежная площадь, Цветной бульвар, проспект Калинина, Горбатый мост превращались в клинику. Однако, как ни измордованы и безнадежны были фатальные «совки», шулерски выводимые Собчаком, Станкевичем, Березовским и иже с ними на уличные подмостки, во всех этих нравственно-покоробленных и физически надорванных людях была живая душа. А душа нынешних «рассерженных» и «сытых» – душа мертвая.

В 1975 году в издательстве «Прогресс» вышла книга молодого французского писателя П. Лэне «Ирреволюция». Этого слова в нынешних словарях найти невозможно, ибо понятие, заключенное в данном термине, восходит к рубежу 60-70 гг. прошлого века и воспроизводит духовное состояние квази-радикальной молодежи, терзающейся на дыбе либерально-буржуазной стагнации. Попытку определения этого состояния и фиксирует лирический герой Лэне, как бы в общем виде формулируя стремление конформиста-буржуа к пересозданию себя и самопревращению «не в того, кто он есть». «Что мне нужно и в чем моя болезнь?» – спрашивает гипотетический бунтарь Лэне. И, включая в смутный «революционный активизм» дорогие машины, напитки, наркотики, отвечает: «Революция… где «освобождение», «эмансипация», «спонтанный секс» переплетены. А протест – такая «вещь в себе», которая не делает тебя беднее, зато сбивает «прирученных» с пути и приобщает к «методу Иисуса», то есть к методу любви, требующему «свежей крови». Проще, нужна революция, которая, став чересчур сложной, превратилась в ИРРЕВОЛЮЦИЮ…»

Образ Ирреволюции, возникшей на «могиле революции», «ведет» философскую и духовно-нравственную тему П. Лэне через все повествование, и без каких-либо оговорок «запечатляется» в таком опосредованно-объяснительном пассаже: «Ирреволюция – полное противоречий движение, одержимое столь глубокой, можно сказать, тотальной тревогой и критикой, что сами эти тревога и критика не могут устоять перед собственной едкостью и – растворяются в кислоте претензий, самоуничтожаются…»

Ирреволюция – как своего рода поп-паблисити или «бестиарий» захватили внимание и других европейских литераторов. Вслед за Лэне ей посвятили свои книги К. Блом («Баловни судьбы»), С. Ариэр («Стать другим…»), М. Кристенсен («Каким ты нужен…») и – практически довели до гипер-анемии модель буржуазного протеста, ибо пропустили его через «иллюминат» предельно «крезанутых» конфликтов. Таких, как конфликт между геями и лесбиянками, дохлыми догмами и постмодернистским кайфом, порно-фашизмом и офисной олигархией, сверхчеловеком и «ползучей» толпой. И, наконец, между правом основать свою собственную страну и правом применять «умное» оружие против «трясины» выживающих и суррогатного неолита…

3.

Наши дни оказались поражены проспектами перемен, унаследованными от ирреволюционных «нарезок» западного бюргерско-профанического бума. Речь идет о концепте Анатолия Александровича Собчака, прорастившего одновременно как наш замечательный дуумвират, так и его не менее замечательных оппонентов. И – как бы задавшего наперед ту сусально-паралитическую проекцию лицемерной игры, что мы в сей час наблюдаем.

В телестудии Первого ТВ-канала в последний день февраля 2010 года, отмечавшей 10-летие со дня ухода Собчака, собралось все, что на тот момент являло Анатолия Александровича: вдова Людмила Нарусова, дочь Ксюша, странновато-андрогинный крестный сын Станислав, друг семьи актер Михаил Боярский и Роман Виктюк, всегда готовый извлечь из своей избирательной памяти 1001 метафору для обозначения однополой любви. Ведущий Андрей Малахов, обретший профиль Леонида Каневского, напомнил пост-заповедной ТВ-публике, что Собчак, снискавший имя «последнего демократа», именно таковым и является, ибо первым в нашем оглядчиво-свободолюбивом сообществе сказал решительное «Да» Макдоналдсу и решительное «Нет» Мавзолею.

«Собчак - это гремучая смесь незабвенного Андрея Дмитриевича Сахарова и волшебной Елены Боннер…» – включился в воссоздание трагического и прекрасного мига в новейшей истории страны Роман Виктюк. И, вознеся «поборника переименования города на Неве» над тенденцией, идеологией и политикой, предал образу Собчака надлежащую форму: «Нынешними персонажами отечественного преображения он должен восприниматься как маг андеграунда, человек, шедший против всех, не исключая из числа противников и самого себя. Жизнь приучила его к тому, что все висит на волоске, а потому он сегодня над нами парит как жизнерадостный безумец. Это посланник, способный идти до конца. Та бунтарская антинорма, которая не знает инфляции. Это заточенный на свободу мистик и, если хотите, цветущий маковым цветом сексуально-завораживающий деликатес. Вспомним: клетчатый пиджак с кофейным оттенком, поразительный дар любое неформальное начинание продвигать «без визы», умение легко «нырять» и столь же легко «выныривать» в любом секторе любых слухов и диффамаций…»

Подобно Виктюку, Дмитрий Медведев, президент РФ, в интервью этому же Первому каналу продолжил воссоздание «отступника с человеческим лицом», если не сломавшего хребет партийно-советскому зверю, то нанесшему ему смертельную рану. И – без всякого конфуза рассказал, как, расклеивая предвыборные таблоиды и плакаты Собчака, схватился – почти в рукопашную – с супротивником, расклеивавшим здесь же агитпродукцию другого кандидата.