Неизвестно - Разумихин Трое из сумы

Михайлов-младший, следуя воле папы (который был секретарём правления Союза писателей СССР – по тем временам это нечто вроде заместителя министра литературной отрасли), на работу в журнал прибыл. И стал думать, как ему фактически без опыта самостоятельной работы в редакции быть на новом месте. Пола-гаю, попервоначалу ему пришлось не сладко. Едкий Володя Бондаренко как-то вспомнил о тех днях:

«Ещё в советские времена случилось так, что я отправился в поездку с деревенщиками на Север – это бы-ла знаменитая, полулегальная, нашумевшая, явно оппозиционная акция. Тогда я был зав отделом, членом редколлегии журнала «Октябрь». Когда я вернулся, главный редактор журнала «Октябрь» Ананьев выгнал ме-ня мгновенно, и на другой день взял молодого Сашу Михайлова – ещё паренька совсем. Встречаю я букваль-но через две недели этого самого Сашу – а Ананьев был сволочь редкая, работать с ним было тяжело: само-дур – и Саша начинает мне плакаться: как ему тяжело, как ему трудно в «Октябре». «Саша! – думаю, – это меня выгнали! Это я должен тебе плакаться!»

Но, человек сообразительный, Саша Михайлов плакал не долго, живо смекнув: нужна «рабочая лошадка». И он вспомнил про меня. Тем более знал, что я не при делах. Это был красивый жест: человек помнит добро и отвечает на него добром. Так я был приглашён к нему замом в отдел критики. Тем более что тогда же в «Ок-тябре» шла моя статья, и хотя Ананьев, думаю, слыхом не слыхивал про меня, своё согласие взять меня на работу дал. Одновременно со мной в отделе появилась ещё и Ира Винокурова – дочь довольно известного по тем временам поэта. К сожалению, московский парнас и издательский мир всегда были повязаны личными знакомствами и связями. Таких дочек в то время по разным редакциям пребывало немалое количество: ум-ных и не очень, толковых и бестолковых, работящих и откровенных лентяек. Ира вовсе не была глупа, но…

В отделе возник прелюбопытный треугольник: Саша приходил «руководить». Ира заходила выпить кофе и пообщаться с Ириной Барметовой. Им было о чём поговорить – Барметова недавно приехала из Америки, где жила, Винокурова скоро отправится туда жить, так что точки соприкосновения имелись самые животрепещу-щие. Ваш покорный слуга готовил материалы к публикации.

Так продолжалось год, пока однажды я не полюбопытствовал у Саши: «А что тут, собственно, делает Ира? И почему ты не обременяешь себя работой?» Дальше всё произошло быстро, как в кино. Меня пригласил к себе Ананьев и очень даже деликатно сказал, что у него ко мне претензий нет, но Михайлов со мной работать отказывается.

– Я должен выбирать, – сказал главный редактор, – вы или он. Два Саши, – пошутил он. – Но он Михайлов. А вы Разумихин. И я выбираю Михайлова. Чтобы вас не ущемлять, можно в трудовой книжке проставить, что вы переведены на работу вне штата, пока не найдёте себе новое место работы.

Мы расстались почти по-дружески, если это можно сказать про Анатолия Андреевича. Жили с ним недале-ко друг от друга, когда позже доводилось видеться, он непременно здоровался и мило улыбался – никаких претензий.

И с Михайловым-младшим мы продолжали встречаться… на семинаре. Все ребята ситуацию знали, но, ка-жется, их интересовало лишь одно: мы вцепимся в глотки друг другу? Нет? Тогда о чём говорить! В литера-турном мире сойтись-разойтись – обычное дело. К тебе обычно сугубо прагматический интерес: нужен сего-дня – не нужен, полезен – бесполезен. Случайно сблизились – случайно расстались. Любовь к литературе не повод для продолжения знакомства.

Чуть позже не без помощи всё того же папы Михайлов-младший станет в «Октябре» заместителем главно-го редактора, затем новый рост – главным редактором журнала литературных дебютов «Соло». В настоящее время он доцент кафедры литературного мастерства Литературного института.

У него две книжки критики. Сегодня его имя в критике звучит, конечно, куда тише, например, Игоря Шайта-нова, хотя всё же не совсем пустой звук: лауреат премии имени Н. Островского за первую книгу молодого ав-тора и премии Малый Букер «за пропаганду новой русской литературы», а ещё он координатор премии лите-ратурного конкурса «Русский декамерон». Его можно встретить на Парижском книжном салоне, на конгрессе ПЕН-Центра, на Лейпцигской международной книжной ярмарке и ярмарке во Франкфурте, по приглашению её администрации. Он читает лекции для славистов университета в Вене, перед студентами Софийского уни-верситета, в Доме русской культуры в Мюнхене и университете Хельсинки по приглашению тамошнего фа-культета славистики.

Короче, жизнь вполне удалась!

Тогда почему о нём сегодня можно прочитать такие, я бы сказал, странные строки?

«Литератор и писатель – вещи абсолютно разные. Александр Михайлов, московский критик и преподава-тель Литературного института имени Горького, – несомненно, литератор, но вовсе не писатель. Писателем он себя, как видно, и не считает. И правильно делает. Ничего не сочиняя, он просто рассказывает о своей те-кущей жизни, приправляя получающийся текст мемуарными пассажами. Александр Александрович Михайлов – сын Александра Алексеевича Михайлова, советского литературоведа, одного из тех, на ком зиждилась литучёба, железного человека и образцового семьянина. Михайлов-старший был наставником по-этов и писал руководства для начинающих стихотворцев, хотя сам за всю жизнь сочинил одно-единственное стихотворение, героиней которого была его собственная дочь: «Шла Иринка мимо рынка и купила мандарин-ку». Сын, как ясно из вышесказанного, пошёл по стопам отца, будучи, впрочем, по натуре совсем другим. Отец в молодости строил благополучие буквально из ничего, упорно поднимался к карьерным вершинам, пройдя перед тем Великую Отечественную. Сын же, придя на всё готовое, в аналогичном возрасте действо-вал скорее деструктивно. Но теперь бывшему раздолбаю уже за 50, и на нём висит тяжкий груз забот».

Речь идёт, как вы понимаете, о прозаической (всё, что не стихи, то, как известно, проза) книге Михайлова-младшего с характерным названием «Папенькин сынок. Интимные хроники». Проза, как тоже известно, мо-жет выдержать всё. Поэтому читаем:

«07.03.03. Перечитал предыдущую запись, сделанную под кайфом. Получилась исповедь настоящего мо-рального урода. Пусть так и останется. Долой внутреннего редактора!»

Ей-ей, я не искал параллель, но она сама напрашивается. Помните, чуть раньше, говоря о Куницыне-млад-шем, я упомянул крылатую фразу «Сын за отца не отвечает» и сказал: «Надо ещё подумать, так ли это: смот-ря какой сын, смотря какой отец».

В книге Михайлова-младшего тоже присутствует «сыновняя» тема:

«06.04.05 <���…> Я – папенькин сынок. Теперь это стало ясно даже мне. Отец меня подчинил. Даже после его смерти я в его власти. Ночью думал, что его душа где-то рядом со мной в эти дни. Он и я связаны навсегда. Не имеет никакого значения, сколько времени прошло после его смерти – девять дней, сорок, два года».