Гинс Г.К. - Сибирь, союзники и Колчак т.1

Вся омская общественность, объединившаяся в блок, горячо обсуждала каждую кандидатуру. Днем и вечером происходили совещания, на которые приглашались и представители Сибирского Правительства; на одном из заседаний был даже Вологодский. Блок наседал на него, добиваясь его настойчивости и решительности в отстаивании кандидатур.

Не обширен был круг лиц, среди которых можно было вербовать кандидатов в министры. Промелькнули случайные лица, как, например, Савинков, пробравшийся в это время в Сибирь и показавшийся подходящим человеком для заведования иностранной политикой, но сейчас же устраненный из числа кандидатов энергичными возражениями Авксентьева. Савинков как раз в это время разоблачал его в газетах как министра кабинета Керенского, виновного в попустительстве большевикам. Появился и сразу был признан как бесспорный и не имеющий конкурентов кандидат в военно-морские министры адмирал Колчак. Он прибыл с Востока в намерении проехать затем к Деникину, но в Омске ему устроили радушный прием и уговорили остаться для работы в правительстве Директории. В большинстве случаев выбирать приходилось, однако, либо «сибирских», либо «самарских» министров. Омск энергично отстаивал своих, Директория заявляла отводы.

Со стороны Директории были предложены в министры: Колчак (военный и морской), Ключников (по иностранным делам), Сапожников (народное просвещение), Старынкевич (юстиция), Устругав (пути сообщения), Роговский (внутренние дела), Майский (ведомство труда).

Сибирское Правительство возражало против Роговского и Майского, выдвигая вместо первого Михайлова, вместо второго — Шумиловского. Омский блок общественных организаций резко выступил против Старынкевича, но скоро весь спор свелся к личности Михайлова.

Тайное совещание

В дневнике Зензинова внесена по этому вопросу специальная заметка.

«29 октября. Вчера было одно из самых тягостных заседаний Всероссийского Правительства. По вопросу о Думе Административный Совет уступил, но продолжал настаивать на вхождении в министерство Михайлова в качестве министра финансов. Авксентьев и я заявили о своей готовности уйти в отставку, благодаря чему Всероссийское Правительство рассыпается. Но гибель Всероссийского Правительства есть вместе с тем и гибель России, ибо потерпит крах последняя попытка создания единой центральной власти и неизбежно будет гражданская война. Но вместе с тем при вхождении Михайлова, этого символа и действительно руководителя всей «сибирщины», какой смысл имеет нахождение в составе Всероссийской власти представителей демократии? Вот трагический вопрос, из которого необходимо найти выход.

Сегодня утром состоялось у H. Д. Авксентьева заседание, посвященное этому вопросу. Якушев, Колосов и Павлов высказались против принятия Михайлова и, следовательно, за наш выход из состава Правительства. Аргунов, Раков, Роговский, Кругликов, Мазин (секретарь президиума Думы), Лозовой, Пумпянский, Архангельский соглашались на вхождение Михайлова, лишь бы только не распадалась Всероссийская власть. Н. Д. Авксентьев и я согласились с последними и приготовились сделать об этом заявление на заседании Правительства, хотя и понимали прекрасно, что Михайлов окажется для Всероссийского Правительства роковым человеком, что он погубит Всероссийскую власть».

Как видно из дневника Зензинова, Михайлов казался Директории наиболее опасным человеком; с другой стороны, Сибирское Правительство с такой же нетерпимостью и предвзятостью относилось к кандидатуре Роговского. Формирование правительства затормозилось на неделю исключительно из-за этих двух лиц.

Омский блок

В это время на общий ход переговоров оказал большое влияние омский блок. В него входили представители группы «Единство», правых эсеров, народных социалистов, кадет, кооператоров, торгово-промышленного класса. Блок находился в близких отношениях к казакам и по старой памяти, со времен подпольной противобольшевистской работы, многие деятели его пользовались большим влиянием в военных кругах.

Блок представлял из себя поэтому большую силу. Единодушные действия и заявления блока, отражавшего взгляды и настроения очень разнообразных групп, не могли не импонировать, и Директория невольно прислушивалась к ним. Реальная сила блока была недостаточно ясна, но уверенность и, я сказал бы, резкость, с которой некоторые члены блока разговаривали с Директорией, заставляла думать, что блок чувствует за собой силу.

«Вагоны прицепляются к поездам, которые ходят и сюда, и обратно», — сказал, например, один из членов блока Авксентьеву, намекая на возможность «вывоза» Директории.

История легенды о Колчаке и Ноксе

Помимо блока, солидарность действий проявил и Совет министров. Лица, еще не назначенные министрами, выставленные только кандидатами, молчаливо условились не принимать назначений или отказаться от них, если не будут приняты общие требования. Между тем некоторые из намеченных кандидатов представлялись незаменимыми. Таким был, например, адмирал Колчак. Кто мог соперничать с ним по известности, по авторитету? Когда военный представитель Англии генерал Нокс узнал о кандидатуре Колчака, он горячо приветствовал ее и сказал, что назначение Колчака обеспечивает помощь со стороны Англии. Отсюда пошла легенда о том, что Колчак, как Верховный Правитель, был создан генералом Ноксом.

Адмирал, видимо, тяготился всеми перипетиями борьбы за кабинет. Он сказал определенно, что не будет работать с социалистами, и поэтому присоединился к общему возражению против Роговского как министра внутренних дел, но затяжка кризиса и вынужденная бездеятельность его тяготили. Он замкнулся у себя в квартире, выходил мало и на заседаниях Сибирского Правительства, когда его приглашали, довольно угрюмо молчал. Политика была ему явно не по вкусу. Это был человек военный прежде всего.

Тем не менее, имя адмирала фигурировало в числе противников Роговского и защитников Михайлова, и это не могло не играть роли.

Компромисс

Соглашение, наконец, приблизилось. Михайлова принимали как министра финансов, Роговского — как товарища министра внутренних дел. Министром внутренних дел назначался тот самый томский губернатор Гаттенбергер (французская фамилия его предков была испорчена на немецкий лад), который был грозой Сибирской Думы, блюстителем авторитета сибирской власти перед покушением «брата» Глосса и др.

Остался вопрос об управляющем делами. Моя кандидатура, как мне передавал Вологодский, принималась без возражений, но я категорически отказался. Я настаивал на освобождении меня от участия в работах Правительства вообще и предложил вместо себя профессора Тельберга. Последний считался, однако, монархистом, и его принимали неохотно. Вопрос разрешился, наконец, тем, что функции управления делами разделили. Создано было Управление делами Директории, во главе которого встал Кругликов, и Управление делами Совета министров, во главе которого был поставлен Тельберг. Выставлена была моя кандидатура в министры труда, но я предупредил Вологодского, что не займу этого поста, а потому по поводу моей кандидатуры никаких раздоров не могло быть. Кажется, кто-то из членов Директории предложил назначение мое товарищем министра народного Просвещения, справами заместителя министра, избравшего резиденцией Томск. Сапожников одобрил мою кандидатуру. Считая для себя необременительной эту должность, я согласился.