Гинс Г.К. - Сибирь, союзники и Колчак т.2

Тогда Червен-Водали, Ханжин и Ларионов отправились на вокзал, к союзникам.

Переговоры о сдаче власти

Утром 3 января в коридоре «Модерна» стало очень оживленно. Почти все обитатели гостиницы взволнованно шептались, спрашивали друг друга, спорили. У всех на устах было слово «перемирие».

— Правда ли, что заключено перемирие? Надо бежать. Отставной министр финансов Михайлов, который живет где-то в городе, но на всякий случай, чтобы не утратить связи и осведомленности, имеет номер и в гостинице, — особенно интересуется подробностями.

— Что будет с нами? — спрашивали офицеры комендантской части Совета министров.

— Господа! Это опять провокация! Как вам не стыдно верить! Неужели еще не научились?

Но в 11 часов принесен текст приказа генерала Сычева.

Перемирие объявлено на 24 часа.

Что это был за приказ! Не диктовал ли его штаб народно-револю-ционной армии? — думалось невольно, когда читались слова приказа, расписывавшегося в слабости правительственных войск перед превосходными силами противника.

Но кто же инициатор этого приказа, кто виновник перемирия, после которого возможна только капитуляция или в лучшем случае отступление? От нас, членов правительства, требовали совета, но мы сами ничего не знали.

Червен-Водали уехал на вокзал без каких-либо определенных планов и без инструкций Совета министров. Мы, оставшиеся, ничего не знали.

Но вот приходит известие, что Червен-Водали и Ханжин потребовали автомобиль...

Приехали. Мы ждем приглашения.

Проходит полчаса, час. Никого не зовут. Иду к Червен-Водали. Он занят, совещается с общественными деятелями: Волковым, Коробовым. Они уже все знают, а мы томимся неизвестностью. Ханжин отмалчивается.

Проходит еще час.

Тогда Смирнов и я теряем терпение. Министры мы или нет? Мы не можем уйти в отставку, потому что при отсутствии Верховного Правителя некому ее принять, но мы еще можем заявить, что слагаем с себя звание членов правительства, а вместе с тем ответственность за принимаемые без нас шаги.

Мы пишем заявление и ставим условие — созвать Совет министров не позже, чем к двум часам.

Я предлагаю Бурышкину подписать наше заявление, но он уже повидался с Червен-Водали и берет на себя сношения с ним.

Заседание Совета министров состоялось. В холодном номере «Модерна», за отсутствием других помещений, после недельного перерыва деятельности Совета собрались опять члены правительства без территории, без власти, без свободы действий. Вот что доложил нам председатель.

Весь вечер 2 января Высокие Комиссары вели беседу с представителями правительства о необходимости сдачи власти повстанцам. Генерал Жанен на основании чешских донесений указал на неизбежность победы последних. Союзники заявили, что эсеры — деятели государственного направления, ничего общего с большевиками не имеют и что поэтому противодействовать им союзники не намерены.

Условия передачи власти, те самые, которые выставлялись, как база для переговоров с земцами, казались союзникам приемлемыми, но они не обнаруживали желания их поддерживать. Однако, по впечатлению Червен-Водали, он убедил Комиссаров быть посредниками. При детальном рассмотрении условий правительства они, между прочим, указали, что адмирал Колчак должен отречься, так как иначе невозможно будет гарантировать его выезд, равно как и выезд министров Пепеляева и Устругова возможен будет только в качестве частных лиц.

Было уже за полночь, когда генерал Жанен послал разыскать представителей Политического Центра, чтобы поскорее выяснить возможность перемирия. Его подталкивала, несомненно, рука чехов, торопившихся все время на восток и томившихся создавшейся у Иркутска пробкой.

Повстанцы пришли. О чем они говорили с Жаненом — осталось неизвестным, но только разговор их был, как засвидетельствовал Червен-Водали, очень непродолжителен.

Согласие на перемирие последовало. Генерал Ханжин сейчас же позвонил Сычеву, и в результате этого звонка явился злосчастный приказ.

Совету министров не оставалось ничего иного, как составить телеграмму Верховному Правителю с предложением отречься, а ответственную тройку уполномочить продолжать начатые переговоры.

Глубоко взволнованный происшедшим и убежденный, что перемирие было предательством, я никак не мог голосовать за одобрение действий нашей тройки.

И теперь я повторяю то, что сказал тогда: «Бесплодно и поздно критиковать, но заключение перемирия до принятия противником предварительных условий и без получения от союзников письменной гарантии, что они будут поддерживать основные условия, было равносильно предательству».

Кроме адмирала Смирнова, меня никто не поддержал в Совете министров, а некоторые члены его почти негодовали, защищая действия тройки. Со своей стороны, Червен-Водали дал резкую отповедь и оха-растеризовал подобного рода выступление как ловкий ход для уклонения от ответственности.

Я не отвечал. За меня ответили события.

В то время как заседал Совет министров, на вокзале шли переговоры.

Предварительно обсуждались одиннадцать пунктов, выдвинутых Политическим Центром в качестве основы для переговоров. Эти пункты следующие.

«1) Гарантия, что 24-часовое перемирие не будет использовано противником в военных целях.

2) Возвращение имущества и ценностей, которыми полноправно распоряжалось правительство адмирала Колчака, для передачи Политическому Центру.

3) Немедленное возвращение пароходов, имущества и ценностей, вывезенных правительством Колчака за пределы Иркутской губернии.

4) Немедленный отзыв войск атамана Семенова из пределов Иркутской губернии.

5) Немедленная передача охраны тоннелей войскам народной армии.

6) Разоружение юнкерских училищ и офицерских организаций, принимавших участие в вооруженной борьбе с народной армией.

7) Недопущение вывоза с иркутского участка (первый участок Забайкальской железной дороги) паровозов и вагонов, необходимых для обеспечения нормального транспорта.

8) Акт о немедленном отречении адмирала Колчака от верховной власти и передаче всей полноты ее Политическому Центру.

9.) Акт о сложении Советом министров своих полномочий и передаче их Политическому Центру.

10) Отрешение атамана Семенова от всех должностей, полученных им от правительства адмирала Колчака.

11) Гарантия в том, что ответственные руководители политики правительства адмирала Колчака, находящиеся в Иркутске и западнее его, не уклонятся от следствия и суда с участием присяжных заседателей, которые должны установить степень виновности каждого из них в настоящей гражданской войне».

По желанию, заявленному представителями правительства и поддержанному представителями союзных миссий, Политический Центр и главный штаб армии согласились на продолжение срока перемирия до 24 часов 4 января, отклонив предложение о продолжении перемирия до окончания переговоров. Роли переменились. Правительство оказалось стороной слабейшей.