Julius Arutyunian - НОЛЬ НОЛЬ

Потом проникает в сейфную комнату, и запершись изнутри, выдувает синей помпой деньги на улицу, через невесть откуда взявшееся круглое окно. Причём, количество денег становится всё больше и больше от её дутья. Ветер подхватывает купюры прямо у окна и разносит их по всему Лондону. Бесятся и травмируют себя об стены сотрудники, а толпы людей на улице ликуют, и подбирая купюры почему-то начинают петь какие-то марши, собираясь при этом в колонны. В общем, сумасшедший дом. Заканчивается это всё тем, что её будит Мисс Донахью, пришедшая убирать в комнате.

***

А за завтраком, она узнаёт, что у отца на работе серьёзные проблемы. Он не многословен, успокаивает, что обойдётся, но по его виду понятно, что какое-то необратимое действо уже случилось.

После завтрака, сославшись на головную боль, Рената заперлась у себя. Опять наедине с компьютером, опять вчерашняя тропинка, и опять шок. На сей раз она с ужасом узрела, что на повестке дня, у кровожадного «медбрата» Идо Валала, красуется её имя. И мир на короткое время остановился у Ренаты перед глазами. Кто-то нажал гигантскую клавишу «Пауза», и умолкли настенные часы, нелепо замер диктор с полуоткрытым ртом на пол телевизора, и повисли капли дождя за окном, не долетев до земли. Из ступора её вывел Энелиль, на сей раз появившийся в зеркале:

- А что ты хотела? Чтобы они сидели сложа руки? Это - бесы действия. Они не мусолят философские дебаты, типа «надо - не надо», - он строго посмотрел на неё. - У них с моралью всё решено. Причём много тысячелетий назад.

Рената медленно повернула к нему голову, подождала, когда «подъедет» картинка и произнесла:

- А…

Она сидела с открытым ртом, и это гортанное «А…» было и выдохом и вопросом, обозначавшим «и что теперь?»

- А теперь вот, что, - Энелиль наклонился к её уху, прямо из зеркала, - прежде чем делать ноги, закончи с журналистом.

- Так меня же сцапают! - она наконец очнулась.

- А что у них на тебя есть? Практически ничего. Они пока тривиально прорабатывают участников и их семьи.

- Участников и их семьи… - механически повторила она, копируя интонации Энелиля. - Так мой отец — участник…

Эта ужасная мысль кольнула её в особенно ранимый сердечный желудочек. Её любимый, уважаемый, и ещё много раз какой, отец, человек, за которым она бы пошла далеко-далеко… и вот он… и вот так.

Энелиль тем временем пристально рассматривал её блуждающий взгляд, как будто читая мысли и ожидая чего-то такого, что она, видимо, должна была сказать. Этот тяжёлый момент затянулся, и она совладав с болью, то ли утраты, то ли чего-то ещё, произнесла:

- Хорошо. Пусть будет так.

- Что так? Как так? - он гипнотизирующе вперился в её сетчатку.

- А так. Я буду продолжать своё дело. А он…, а он… если захочет, перейдёт на мою сторону, - и слеза побежала из карего глаза прямо между веснушками.

Горькая и солёная, она капнула вниз. За ней пошла вторая, а когда появилась третья, Энелиль сказал:

- Нельзя бояться… нельзя. Страх - это то, что им нужно. Они питаются страхами других, и через страхи выходят на жертву. Я пройду с тобой до конца, - он вытер слезу.

Рената была в таких чувствах, что даже не заметила одной необычности, а именно, что вытерли ей слезу по-настоящему.

7. Отто Макс

Пятиместный вертолётик оказался не так уж и плох. Им пришлось переночевать у кузена Андроника, а вылетели они только рано утром. Как маленький мушонок, он пронёсся над головами Афинян и направился на север, к острову Скопелос. Полёт занял чуть больше часа. По прилёту они сняли комнату в отеле Иониа. Ещё час ушёл на поиски небольшого, но аккуратного белого строения с черепичной крышей, где жила Демодика с родителями.

- Красивые у вас тут места, - сказал Отто, оглядывая окрестности с балкончика, на который их провела девушка.

- А как вы меня нашли? Вам сказали в полиции?

- Нет, мы, так сказать, из конкурирующей организации…

- То есть частные детективы? - она с некоторым уважением взглянула на Отто, - из самой Англии?

Разговор происходил по-английски, с некоторыми греческими вставками, которые Андроник тут же переводил. У Демодики было прекрасное произношение, как она пояснила, благодаря англоговорящим друзьям из разных соцсетей. Девушка она была образованная, и очень даже по-южному красивая. Вести с ней беседу было приятно обоим сыщикам.

- Вы не могли бы нам ещё раз рассказать о случившемся? Я приношу свои извинения, так как понимаю, что вы это проделывали уже не раз… - Отто потупил взгляд в знак извинения.

- Ну, мне это не трудно, так как рассказывать не много. Кроме того я делала это только три раза на греческом. Сначала нашему местному следователю, потом меня опрашивал её отец с каким-то детективом из Англии, говорящем по-гречески. А сегодня утром этот… с лицом шимпанзе… - она хихикнула, но потом увидя вопросительное выражение лиц напротив, продолжила. - Ну этот, следователь по каким-то там важным делам. Неприятнейшая личность.

- Вы не могли поподробнее? Кто это был?

- Ну он представился так быстро, что я и не увидела толком его имя. То ли Вандал… то ли Валаам… Что-то такое.

- И он сказал, что он из полиции?

- Ну вроде того. Как-то невнятно он это произнёс…

- Ну хорошо. К этому герою мы вернёмся позже. А что же всё-таки вы можете нам рассказать?

Демодика рассказала всё то, что они уже и так хорошо знали. И как свет погас на яхте. А как рыбаки поспешили на помощь, она не могла знать, так как уже уплыла с острова на моторной лодке. Какая-то странная зазубренность сквозила в её словах, но Отто отнёс это за счёт многочисленных повторений одной и той же истории. Жаль, но она не внесла, совершенно никакой ясности, и попрощавшись, напарники отправились в отель. Ещё не было часа дня, а они уже собрались на остров Низида-Адельфи, тем более, лодка была снята с сегодняшнего дня.

***

День стоял не по весеннему жаркий.

«Конец марта в Греции не то же самое Лондоне, но можно было бы попрохладнее» - подумал Отто расстёгивая всё, что расстёгивалось. Андроник стоял у штурвала, благо у него имелась лицензия его на управление такого судна. Они вышли из небольшого порта, закрытого с севера каменной дамбой, и взяли курс на интересующий их остров. Что они могли на нём найти? И главное - где «это» надо было там искать? Куча вопросов роилась в голове Отто, а Андроник тем временем разглагольствовал о красоте гречанок:

- Ну чем не богиня? У нас у всех глаза просто замылены. Мы не видим истинную красоту греческих женщин. А ведь представь себе Демодику, ну хоть на секунду, в мраморе, нагой, стоящей где-нибудь в Лувре! Ну не шедевр? А? - он так увлёкся, представляя себе обнажённую в мраморе, что не успевал стирать пот со лба.

- На худой конец, в Британском музее? А? - продолжил он.