Санин Евгений - Божий суд

Во дворе толпилось множество народа: купцы, ремесленники, крестьяне… Едва князь сделал шаг по ступенькам резного крыльца вниз, как они разом подались вперед и принялись кричать, просить, молить, протягивая к нему руки.

Дружинники тут же подбежали к толпе и принялись осаживать ее назад.

- Чего это они? – вопросительно взглянул на смоленских бояр Мстислав.

- Да как всегда – пришли со своими жалобами, просьбами… - принялись объяснять те. – С утра стоят, прослышав, что ты приехал в Смоленск. Ну, а как узнали, что ты дал согласие стать нашим князем…

- Я же сказал, что никаких судов править не буду…- напомнил Мстислав и недовольно поморщился: - Да и смотреть суд над Рюриковичем, будь он даже Божий, негоже простому люду…

- Прости, княже, не уследили! Сейчас исправим! – пообещали бояре и вместе со своими воинами, при помощи плеток и направленных в грудь мечей быстро выпроводили народ за ворота терема, откуда продолжали раздаваться умоляющие князя Мстислава о заступничестве и помощи голоса.

Следом за новым смоленским князем вышел его сын. Рядом с ним шел игумен, в одной руке которого была склянка со святой водой, а в другой мешочек с небольшими клещами-матрицами и свинцовыми заготовками для княжеских печатей. Мстислав Мстиславович лишь недавно получил от отца дозволение иметь собственную печать и рад был любому случаю воспользоваться этим правом.

Потом из терема повалили гости.

Они шумно обсуждали то, что видели в тереме.

Громче всех сетовали на свою нерасторопность новгородцы.

- Эх, припоздали! – сокрушались они.

- Надо было раньше приехать…

- Да, опередили нас смоляне!

- Ну да ничего, говорят, Мстислав долго у них не задержится. Успеем еще сделать его своим князем!

Наконец, два гридника вывели из терема князя Илью. Он шел спокойно, будто предстоящая пытка касалась кого угодно, только не его и, словно даже не замечал костра, возле которого суетились подбрасывающие все новые дрова холопы, и держал огромными клещами в самом огне большой кусок железа кузнец…

Последней из терема вышла Горислава. Ее поддерживали под руки две девушки.

Князь Илья, словно не слыша шепота угроз и проклятий, несущихся со всех сторон, прошел к костру и, встав перед ним, поднял голову и стал смотреть высоко, в самое небо.

Князь Мстислав оглядел его и озадаченно сказал воеводе:

- Несподручно ему будет в оковах железо из огня доставать!

Воевода согласно кивнул и крикнул:

- Расковать!

Кузнец, оставив прямо в костре клещи, взял молот и умело сбил с запястий изгоя оковы. Затем посмотрел на ножные оковы и, почесав в затылке, вопросительно взглянул на Мстислава.

- Эти оставь! – коротко приказал тот.

Тем временем, к смоленскому тиуну, выполнявшему одновременно роль судьи и палача, незаметно подошел князь Борис. Он что-то прошептал ему на ухо и, увидев согласный кивок, незаметно сунул тому небольшой, но тяжелый кожаный кошель. Это не осталось без внимания стоявших ближе к костру людей. Но общая ненависть к князю Илье была такова, что они постарались не заметить, что тут явно замышляется какая-то несправедливость.

Игумен подошел к костру, покропил его святой водой, немного которой, ссылаясь на то, что хочет омыть ею руки в знак невиновности того, что делает, попросил вылить и на его ладони тиун.

И Божий суд начался.

Князь Илья взял из клещей раскаленный докрасна кусок железа, закусив губы, поднял его на ладони, показывая всем, и вернул кузнецу.

Иностранные гости следили за происходящим с жадным любопытством, стараясь не упустить ни одной мелочи.

У русских людей: новгородцев, псковичей и даже смолян - ненависть к князю внезапно сменилась жалостью. Уж такова отличительная черта русского характера, что любое чужое страдание вызывает боль и в своей душе.

Дождавшись своей очереди, тиун подскочил к князю Илье, и, словно жалостливо гладя, провел своими пальцами по его ладони и затем, тщательно забинтовал ее.

- Видали? Видали? – заволновались в толпе.

- А что там такое? Что?..

- Да он же смочил ему место ожога мокрыми пальцами!

- Ну, теперь Илье точно не избежать язв!

- Постыдился бы так говорить! Сам бы хоть раз попробовал, что это такое…

- А я такого зла, как он, не делал!

- Откуда мы знаем, угодно или нет сами ходим пред Богом? То, что для человеков славно и высоко - часто мерзость пред очами Господа! – оглянувшись, строго сказал говорившему игумен. - Всех нас в конце концов ждет Его Страшный суд. И дай Бог, чтобы он был мягче, чем этот!

Он достал из мешочка клещи-матрицу, маленький свинцовый кружок и направился к князю Илье.

- Дай я! – остановил его Мстислав Мстиславович, и сам скрепил обвивавший перевязку шнурок печатью: на одной стороне – скачущий со стягом на длинном древке святой Феодор Стратилат, чье православное имя носил отец, на другой – его собственный небесный покровитель - стоящий в полном вооружении святой Феодор Тирон.

На мгновение взгляды двух молодых князей встретились. В глазах князя Ильи уже читалась жгучая боль. И Мстислав Мстиславович незаметно подбадривающе пожал ему запястье. Князь Илья, как ни горько было ему в это мгновение, в ответ тоже чуть приметно улыбнулся благородному князю.

3

Боярин, радостно всплеснув руками, бросился выполнять приказ князя.

Божий суд был закончен.

Теперь всем надо было набраться терпения и целых три дня ждать его результата. И следом за ним - оправдания, в которое верила разве что одна Горислава, или сурового приговора, в который верили все, в том числе и сам князь Илья.

В ожидании начала пира, чужеземцы стали интересоваться, что будет подано на стол в честь такого значительного события, как восшествие на смоленский стол нового князя.

Кузнец с клещами в руках, от которых отшатывались все встречавшиеся на пути, понес раскаленный еще кусок железа в кузницу, вслух размышляя, что из него теперь выковать…

Князь Мстислав, беседуя с воеводой, уже давал тому указания по еще лучшему укреплению малых смоленских градов.

Борис Давыдович подошел к нему и, указывая на пятерых, мало уступавших ему в крепости, дружинников предложил:

- Дозволь, князь, я выставлю своих лучших воинов охранять его!

Но князь Мстислав был иного мнения на сей счет.

- Со своим уставом в чужой монастырь не ходят! – строго напомнил он уже порядком надоевшему ему гостю и, кивая на князя Илью, приказал воеводе: - В поруб его. Выставить надежную охрану у дверей, и чтобы рядом с ним денно и нощно находился один стражник.

Дежурить по очереди в самой темнице-порубе добровольно вызвались два младших дружинника.

Князь Мстислав лично поговорил с каждым из них, и только после этого, словно вспомнив о князе Борисе, повернулся к нему и с насмешкой сказал: