Санин Евгений - Око за око

— С чего это ты взял?.. — еле ворочая от страха языком, спросил он.

Носильщик снова взглянул на чужестранца и усмехнулся:

— Да у вас, римлян, это на лицах написано! Как только приезжает новый ростовщик из Рима, так некоторые улицы, а то и целые кварталы перетягивают потуже пояса на халатах! Только и выискиваете, кого бы еще ободрать! От ваших процентов только два пути: петля или рабство... Весь Пергам уже стонет от вас, хотя твоих земляков пока здесь немного — две или три сотни. А что если вас будет тысяча? Десять тысяч?! Чей будет тогда Пергам?!

— А-а!.. — с облегчением выдохнул Луций.

— Поэтому я и беру с тебя лишнюю монету, чтобы напиться на нее и забыть о том, что завтра будет со мной и с моими несчастными земляками! — воскликнул носильщик.

— Ты опасный человек! — медленно проговорил Луций. — И я не хочу доверять тебе свои вещи!

— Да я и сам не хочу везти их! — закричал пергамец. — Подавись своими кровавыми динариями! — швырнул он монеты под ноги римлянину, и они, звеня, покатились по мостовой. — Я лучше подохну от голода, чем куплю на них хоть корку хлеба!

Новый носильщик, к которому обратился Луций, оказался куда сговорчивей первого. Он быстро погрузил на тележку три сундука и вопросительно взглянул на римлянина.

— В гостиницу! — бросил ему Пропорций.

— Тогда с господина еще один динарий! — сказал носильщик.

— Это еще почему?

— Потому что господин — римлянин...

— Опять начинается! — возмутился Луций, но пергамец спокойно сказал:

— Мне придется везти твои вещи в Верхний город, а это далеко и тяжело.

— А разве в Нижнем городе нет приличных гостиниц? — спросил Луций.

— Есть! — ответил носильщик. — Но в ней останавливаются пергамские купцы, которые очень сердиты на римлян. Если они увидят тебя в гостинице, то у господина могут быть неприятности...

— А в Верхнем городе?

— О! Там живет наша знать, и она очень любит вас, римлян.

— Тогда давай в Верхний город!

Настроение Луция падало с каждым шагом. Только теперь, здесь ему стало ясно, за какое опасное и тяжелое дело он отважился взяться там, в бесконечно далеком теперь Риме... Ему вновь захотелось бросить все на полпути, и снова припомнился полузабытый уже разговор с Титом и бродячим философом… Тени вечно мучающихся Тантала, Сизифа1, данаид снова пугающе замаячили перед ним, хотя он был совершенно трезв.

В пути носильщик неожиданно разговорился. Как вскоре понял Луций, это был бесконечно влюбленный в свой город человек, знавший о Пергаме, казалось, все.

— Сначала эти края были священными землями кабиров! — безостановочно рассказывал он. — Потом здесь появились аркадские переселенцы под предводительством Телефа, сына самого Геракла и Авги! Потом сюда пришел Пергам, сын Пирра со своей матерью Андромахой, основавший на вершине этой горы небольшую крепость. Затем...

— Скажи, — грубо перебил носильщика Луций. — А ты давно видел царя?

— Полтора года назад! — кивнул носильщик и продолжил: — Затем сюда пришел Асклепий из Эпидавра, по-вашему: Эскулап...

— А как его здоровье? — снова перебил пергамца Пропорций.

— Кого?

— Ну, не Эскулапа же!

— Ах да, Аттала! Откуда мне знать? Царь вот уже больше года, как заперся в своем дворце и не выходит оттуда.

— Но что-то же у вас говорят о нем! — заметил Луций. — Например, как долго ожидают разрешения на встречу с ним чужестранцы...

— А им вообще нечего ждать! — пожал плечами носильщик. — Царь никого больше не принимает — ни греков, ни пергамцев, ни вас, римлян! Так что ты не сможешь попасть в его дворец, зато можешь побывать в нашей Публичной библиотеке! А у вас, в Риме, есть библиотеки?

— Д-да... — рассеянно пробормотал озадаченный Луций. — У нас одна захваченная Эмилием Павлом в Македонии библиотека царя Персея чего только стоит!

— А она тоже публичная, как и у нас? — продолжал допытываться носильщик.

— Она?.. — замялся Луций. Ему не хотелось унижать достоинства Рима отсутствием того, что есть в каком-то Пергаме, и он значительно заметил: — Между прочим, в этой библиотеке простым скрибой служит сын македонского царя!

— И в ней тоже работают ученые?

«Вот пристал!» — мысленно ругнулся Луций и, оглядевшись, поспешил перевести тему разговора, а заодно и своих мыслей в другое русло:

— Какая у вас чистота! Я бывал во многих городах и столицах, но нигде не видел таких чистых и ухоженных улиц. Будет теперь что рассказать о Пергаме дома, моим любопытным соседям! — доверительно обратился он к носильщику, стараясь вызвать его на откровенный разговор.

Но реакция носильщика на похвалу оказалась совершенно неожиданной.

— Как?! — изумленно вскричал он. — Господин считает, что Пергам — это всего лишь богатый порт и чистые улицы? А наш алтарь Зевса?! Наши дворцы, храмы?!

Носильщик резко повернул тележку в проулок.

— Стой! Куда?! — попытался остановить его Луций, но пергамец не слышал его.

— Вот — наш гимнасий, термы, городской колодец! — кивая по сторонам, объяснял он. — Это — Верхний рынок, центр всей гражданской жизни Пергама. А это — библиотека! В ней двести тысяч свитков! Разве она хуже Александрийской, которую незаслуженно причисляют к одному из семи чудес света?!

— Сумасшедший город! Сумасшедшие люди!.. — бормотал Пропорций, с трудом поспевая за носильщиком и бросая беглые взгляды на красивый мраморный портал над городским колодцем, огромное здание библиотеки, скалы, угрюмо нависшие над Верхним рынком.

Внезапно глаза его оживились: Луций заметил на возвышении дома знати. Один из них вполне отвечал его будущему положению сенатора.

— А ну поворачивай вон к тому дому! — приказал он. — Я попрошу его хозяина взять меня на постой!

— Ты можешь даже не мечтать договориться с ним! — усмехнулся носильщик.

— Что ты можешь понимать в делах достойных людей! — возмутился Луций. — И в твоем Пергаме любят золото!

— Он не примет от тебя даже все золото Рима!

— Тогда я одарю его своей дружбой!

— Дружить с ним — опасное дело! Однажды он пригласил на пир всех своих друзей и советчиков и велел охране перестрелять их из луков!

— Кто же он? Городской судья?

— Бери выше!

— Ближайший друг царя?

Носильщик оглянулся и весело оскалил зубы:

— Еще выше! Это — сам царь!

— Не может быть... — пробормотал Луций, оглядывая дом. — И здесь живет ваш Аттал?!

Он невольно вспомнил, как знакомый египетский купец водил его по дворцу Птолемея в Александрии. Это был действительно царский дворец, в котором не побрезговали бы жить даже боги! Это был целый город: гигантский роскошный дворец с просторными залами для торжественных приемов и бесчисленными рядами комнат для придворных и сановников, побочных жен царя, евнухов, любимых мальчиков фараона; великое множество слуг окружали десятки зданий, разместившихся вокруг дворца.