Аннабель Питчер - Моя сестра живет на каминной полке

Родители, бабушки и дедушки собрались у края поля. Среди множества русых, черных и рыжих голов в глаза бросались три головы: одна розовая, одна зеленая и одна в желтом хиджабе. Пока мы поджидали другую команду, я старался держаться как бывалый спортсмен: помахал руками, попрыгал на месте (ноги в стороны, руки вверх), пробежался взад-вперед по левому краю, даже сделал вид, будто веду мяч, хотя никакого мяча у меня не было.

Наконец прибыла команда Грасмир. Судья скомандовал:

– Капитаны в центр поля.

Райан шагнул вперед, а Дэниел от зависти стал пунцовым.

– Орел, – сказал Райан.

– Нет, решка, – покачал головой судья.

Значит, вводить мяч в игру будет другая команда. Раздался свисток, и начался мой первый футбольный матч, где я не был вратарем.

Первые три раза, когда я получил мяч, у меня его сразу отобрали. Парень, который меня прикрывал, выглядел на все тринадцать – у него даже имелся пушок над верхней губой и кадык такой величины, что его следовало бы назвать не адамовым яблоком, а адамовой дыней. Сильный парень, упрямый, и от него пахло дезодорантом, как от взрослого. Через пять минут у меня все ноги были в грязи, колено, по которому меня лягнули, саднило, пальцы в тесных бутсах онемели, но в жизни еще я не был так счастлив! Мой защитник был крупным, но неповоротливым, я с легкостью его обходил.

Я ужасно старался, старался как никогда! И очень надеялся, что Джас, Лео и Сунья оценят. А папа, интересно, здесь? Ему нравится, как я играю? Каждый раз, когда я шел с мячом, в голове у меня рокотал голос комментатора:

– Блестящая передача Джейми Мэттьюза во вратарскую площадку… Мэттьюз обходит одного защитника, затем другого, третьего… В первом тайме отличился дебютант команды Мэттьюз.

После сорока пяти минут мы проигрывали один-ноль. Наш вратарь пропустил за шиворот. Дэниел обозвал его недоноском, который и мяча-то в руках не держал. Райан заржал, а я нет. По себе знаю, каково это – быть вратарем проигрывающей команды. Нам раздали дольки апельсина – просто объедение! Правда, руки стали липкими. Потом начался второй тайм.

Шансов у нас было хоть отбавляй, и все же мы никак не могли отправить мяч в сетку. Дэниел угодил в штангу. Райан с углового головой засадил в перекладину. Время шло, ощущение паники у меня внутри росло, раздувалось, словно воздушный шар. И тут парень по имени Фрейзер нарушил правила перед штрафной. Судья объявил:

– Штрафной удар.

Дэниел собрался пробить, но Райан сказал:

– Нет, я сам.

И забил мяч в верхний правый угол!

Он вскинул руки над головой и побежал к болельщикам, и все остальные припустились за ним. Я тоже. Только, когда я добежал, ликование уже закончилось, и мне пришлось со всех ног мчаться назад на левый край, пока Грасмир не ввел мяч в игру.

Я совсем выдохся, но как-то еще держался. Ноги кололо точно иглами, но я не сдавался, ни на одну секунду не сдавался. Директор носился взад-вперед по краю поля – все свои сверкающие ботинки вывозил в грязи – и все время что-то кричал, только я не слышал ничего. Наверно, мне вся кровь бросилась в голову, а в ушах шумело, как если поднести раковину. Судья взглянул на секундомер, до финального свистка оставалась всего одна минута. И вдруг я получаю мяч! Обхожу защитника. Добираюсь до штрафной площадки, а мяч все еще у меня. Иду вперед и все еще владею мячом. И остается только вратарь. Голос комментатора, напряженный такой, произносит:

– Джейми Мэттьюз имеет шанс добыть победу для своей команды!

Я подумал о маме, о папе, о Джас и о Сунье и со всей силой, на какую только был способен, саданул по мячу левой ногой.

Дальше все было, как в замедленном кино. Вратарь подпрыгнул. Его левая нога взлетела над землей. Руки вытянулись. Сетка вздрогнула. Лес рук взмыл над толпой зрителей. Мяч в воротах.

Мяч в воротах! Я смотрел на него и боялся моргнуть – вдруг это лишь сон, вдруг я сейчас проснусь. Шум в ушах пропал, я слышал крики, и аплодисменты, и радостные возгласы. И что самое замечательное – все это было для меня! Ни с того ни с сего припомнилась книжка, которую я случайно взял в библиотеке, – да, я ощущал себя особенным и неповторимым. Не то чтобы чудом, но где-то рядом. Сотня рук схватила меня и повалила на землю. Надо мной образовалась куча мала из членов команды. И хотя я лежал, уткнувшись лицом прямо в грязь, и весь до нитки промок, я нисколечко не возражал. В эту минуту я бы не хотел оказаться нигде в мире, кроме как на школьном стадионе, едва живым, придавленным десятью орущими мальчишками.

Девятью орущими мальчишками. Дэниел не принимал участия в общей кутерьме. До меня это дошло, только когда я поднялся на ноги и судья свистнул в свисток. Дэниел стоял в одиночестве в центре поля и даже не радовался нашей победе.

Сунья выкрикивала мое имя и прижимала к губам свое кольцо. Я поискал глазами папу и тоже поцеловал свое кольцо. Сунья помахала мне и убежала, а воздушный шар у меня внутри раздулся еще больше, это было приятное ощущение – как будто лежишь на воде в нарукавниках или на матрасе и млеешь. Плечи у меня сами собой расправились, грудь выпятилась, и футболка с пауком вдруг стала мне впору.

Ко всем мальчишкам уже подошли их мамы и папы, и я на миг растерялся. Я по-прежнему улыбался во весь рот, но щеки вдруг заныли, губы одеревенели, а язык сделался сухим, как песок. Но я продолжал улыбаться, чтобы ничто не испортило этого мгновения. Даже папино рыганье, означавшее «нет», как теперь стало ясно. Джас с Лео расцепились (разумеется, они целовались) и помахали мне. И я рванул к ним. Джас трещала без умолку про то, какой я герой, даже круче, чем Уэйн Руни, а Лео протянул мне руку, и теперь-то я знал, что с ней делать.

– Неплохой удар для рыбки, – ухмыльнулся он.

А я ответил:

– Да уж получше, чем у ежа.

И он расхохотался, безо всякого притворства, как любят делать взрослые, и его смех отблескивал серебром из-за гвоздиков в губах и на языке.

Все вокруг таращились на розовые волосы Джас и зеленые шипы Лео, на их черную-пречерную одежду и белые-пребелые лица. Тогда я тоже стал разглядывать этих любопытных, в упор на них смотрел, пока они не отвернулись. А я показался себе грозным и храбрым, готовым даже сразиться с Зеленым гоблином из «Человека-паука», появись он сейчас на поле.

– До вечера, – сказала Джас.

– Ну, бывай, шкет. Пересечемся, – кивнул Лео.

И я остался один. Я раскрыл глаза широко-широко, чтобы во всех подробностях вобрать в себя лучший день моей жизни. Я видел свои перемазанные землей коленки, видел развевающиеся на ветру сетки ворот, видел опущенные плечи защитника, которого я обыграл. Все из-за меня! Я исподтишка улыбнулся льву в небе и – вот провалиться мне на этом месте! – услышал, как он рыкнул в ответ.