Дмитрий Факовский - Бессы

Факер равнодушно кивнул и последовал за Мишкой, провожая взглядом слегка встревоженного Толика, явно нервничавшего, оставаясь наедине с толпой лишь с Фёдором, который хоть и был из местных, но выглядел мелковато, случись вдруг непредвиденная ситуация.

Глава 3.

Спрятанный за сценой бар был огорожен двумя рекламными щитами от танцпола, благодаря чему тут было немного поспокойнее. К тому же, ревущие в противоположную сторону колонки давали возможность как-никак разговаривать.

Оказавшись на новом для себя участке, Факер привычно предусмотрительно осмотрелся, просканировав окружающие его кубические метры на наличие рисков и угроз.

В очереди за пивом (как он и предполагал, сорт был один и всё также неизвестен, а какие-либо алкогольные смеси, даже несмотря на обильное присутствие тёлок, отсутствовали, зато из бухла ещё была водка с томатным соком) стояли с полдюжины крепких недружелюбных парней, к своей врождённой быковатости – ещё и основательно поддатые. Их появление, а вернее – появление конкретно Факера, явно заинтересовало пацанов, и те принялись сверлить его отнюдь не дружелюбными взглядами.

«Я же тебе говорил», - улыбнулся Мишка.

«У них тут у всех комплексы?» - мрачно сострил Факер.

«Они тебя просто не знают», - пояснил его проводник в этих джунглях.

«Понятно», - ответил тот, мысленно презирая убогую логику местных обитателей, готовых набить щщи любому только потому, что он был не из здешних и думая, что данная необоснованная агрессия – не более чем один из низших уровней социальной ксенофобии, негласно насаждаемой в обществе.

Он снова взглянул на местных гоблинов: один из них принял боксёрскую стойку и, демонстративно разминаясь, всем своим видом показывая намерение хорошенько врезать Факеру при поддержке своих дружков.

«Он со мной», - кинул им Мишка, и местные сразу же успокоились, даже заулыбались, как-то обмякли и, кажется, даже стали меньше.

Стоя среди гоблинов, Факер подумал, что лучший способ коммуникации в данном случае – угостить их бухлом. Но поить этих уебанов за свой счёт, пускай и дешёвым пивом, его принципиально ломало. Однако, дорвавшись до бара и всадив в себя ещё одну бутылку, он окончательно раздобрел – теперь его было уже не остановить. Пацаны были уже близки ему по духу, так что Факер даже решил не зажимать, ведь счастье – не в деньгах, и угостил всех пивком. У приезжих городских ребята типа их по определению было лэвэ, так что бухло за его счёт воспринималось, как само собой разумеющееся. Ведь и они приехали сюда не просто так.

Когда Факер выбухал ещё бутылку, то отметил исчезновение Мишки, оставившего его одного среди своих приятелей. Во всяком случае, он очень надеялся, что правильно понял все расклады, и эти ребята – знакомые Мишки или Фёдора, так что он может чувствовать себя типа как в безопасности.

Однако ещё пиво сверху окончательно успокоило его нервную систему. Пацаны, тем временем, начали тереть за какой-то свой купи-продай дела, и Факеру на мгновение даже захотелось поведать им страшную тайну, стоящую между ними немым вопросом, поведав цель их визита сюда.

Только вот, пока он пытался вспомнить чьё-нибудь имя, запал в нём угас.

***

У Факера всегда была плохая память на имена. Тем более, когда появились социальный сети, где каждый старался подписать так, что знакомясь с очередной тёлочкой, нужно было не только разбираться, где среди многочисленных подруг и левых фото девушек-моделей она сама, но и спрашивать очередную Candy Doll, как же её, блять, звать на самом деле.

Не называть же её в реале по нику, как последний мудак?

Несколько раз у него даже случались ситуации, когда он ебал очередную девочку после пары недель активной переписки, зная кто у неё мама-папа, и чем она вообще живёт – так сказать, весь её внутренний мир, но забывая при этом её имя, отчего процесс ебли приобретал несколько пикантный оттенок.

Всякие уёбки, конечно же, уверяли Факера, что он просто прокурил мозги, но он-то знал, что просто теряет последний интерес к этой серой биомассе, выделять из которой кого-то было вовсе не обязательно.

Много чести.

Вообще, при желании, помимо порнухи и онлайн-игр, в которые он всё равно не играл, в социальных сетях можно было найти немало поводов для занимательного времяпрепровождения.

Так, одна из его виртуальных подруг – простоватая, но с хорошими буферами, тёлка из провинциального городка, который был так далеко на Востоке, что им всё равно вряд ли было суждено когда-нибудь увидеться в реале, - пару лет назад начала стремительно набирать вес, должно быть, основательно поднажав на пиво, чипсы и котлеты с пюре, за считанные месяцы набрав, как оценил на глаз Факер, к своим пятидесяти с чем-то кило ещё, как минимум, десяточку. Заметив происходящие метаморфозы, он испытал возбуждающее любопытство, сродни тому, что пронзает любителей кунсткамер и прочих фриков, увидевших новый занятный экземпляр. Поэтому, раз в месяц, словно совершая ритуал, Факер брал бухло и заходил на её страничку и просматривал последние фотографии, не без определённо извращённого удовольствия отмечая, что тёлочка набрала ещё пару кило, отчего её задница стала уже даже не как у J Lo, с чем, в конце концов, ещё можно было смириться, а превратилась именно в задницу толстой запустившей себя суки, которая была настолько тупа, что даже не понимала, что происходит с её телом в 23 года и, вместо того чтобы резко прекращать жрать и начать заниматься гимнастикой, напяливала на себя обтягивающие китайские подделки и позировала перед камерой так, будто она была не жирной конченой свиньёй, а настоящей моделью, на которую такие как Факер могут разве что дрочить.

Иногда ему вообще казалось, что тёлки разучились дружить не только с головой, но и с адекватностью. Из-за постоянной пропаганды разврата и блядства, моря доступной порнографии, входящей в жизнь едва ли не каждого с самого детства, в отношении полов сдвинулись не только приоритеты, но и была полностью разрушена ось координат: прекрасное стало пошлым, а пошлое – желанным. Бессам была уже непонятна и поэтому недоступна настоящая любовь и дружба, каждый из них, если пользоваться стандартами психиатрии ещё середины прошлого века, был законченным извращенцем и подлежал принудительному лечению как социально опасный элемент.

Стоит ли удивляться, что уровень преступности с тех пор вырос в десять раз, даже если брать статистику послевоенных лет разрухи и нищеты.

Однако сегодня это было нормой, с которой не боролись, а наоборот – поддерживали, объясняя творящийся абсурд психического разложения целых народов и наций правами человека, среди которых – возможность выбора всего вселенского дерьма для удовлетворения собственных животных инстинктов, рвущихся наружу.