Александр Горохов - Предназначение. Сын своего отца

полгода, еѐ сердце всѐ ещѐ сжимается от восторга, когда ОН обнимает еѐ гибкую талию и

позволяет положить голову на ЕГО плечо.

... Огонь! Огонь! Перепуганный ребѐнок цепляется за юбку, но она не знает, что

делать. Куда бежать из этого огненного ада? Она прижимает плачущего мальчика к груди, выбегает на улицу, и, чудо, из пламени вырастает ОН, снова сильный и решительный, снова еѐ Герой. ОН верхом, с НИМ ещѐ люди и кони. ОН берѐт ребѐнка на руки, потом

подхватывает ее, и всѐ кружится, летит, проваливается в бездну, чѐрную и тягучую...

Старая хитрая лиса Рихард Барц знал, что на ближайшую неделю дорога через Дор

для него закрыта. В Рассе оставаться тоже нельзя, так как при желании нетрудно

разыскать даже его тайное прибежище. И он поступил так, как ему подсказывала

интуиция.

Его встреча с Хордом случилась в незабвенной деревушке Козулька. Усталые

рыцари ещѐ не знали последних новостей из Расса, и поэтому не особо удивились, когда к

ним обратился почтенный нордийский купец, напуганный недоброжелательным

отношением к нему местных жителей, до которых дошли слухи о его соотечественниках-

пиратах. И сотник благородно взял чужеземца под своѐ личное покровительство.

99

Так, по крайней мере, показалось его подчинѐнным. Генрих Гук, как называл

теперь Хорд своего протеже, был очень доволен таким оборотом.

-Ах, господин сотник, -рассыпался он в любезностях, не переставая улыбаться, -

если бы не Вы, я и не знаю, что бы мне пришлось делать! Вы мне так помогли, так

помогли! Вы даже представить себе не можете!

«Ты прав, старый прохвост, -мрачно скалил зубы Хорд, -Без меня ты сгнил бы в

подвалах замка. Да и документы, что я везу, со счетов не сбрасывай.»

-Доедем до Расса, и всѐ будет в порядке, господин Гук, -успокаивал улыбчивого

купца какой-то добродушный воин. -А там, когда от волнений оправитесь, добро

пожаловать к нам в гости!

Но нордиец отчаянно мотал головой.

-Что Вы, что Вы! Какой отдых? Теперь мне нужно домой, только домой. Я не хочу

оказаться случайной жертвой здешних страстей. В тот же день уеду на запад!

Рыцари посмеивались над испуганным чужаком, но только Хорду было известно,

что гонит его за горы. Он сделал своѐ дело в Рассе и теперь стал нужен в столице.

Темнота, казалось, отступила, но не рассеялась. Приглядевшись сквозь мутную

пелену, молодой человек различил, что среди темени проглядывают какие-то бледные, кружащиеся в едином ритме точки. Своего тела он не чувствовал, ощущая лишь

подкатывающую волнами тошноту. Эрг попытался повернуть голову, но она и плечо

взорвались дикой пронизывающей болью. Он застонал и вновь на несколько секунд

провалился в забытье. Да, прошло всего несколько секунд, потому что рядом

послышались чьи-то лѐгкие шаги, и тѐплая рука коснулась его лба. Он опять открыл глаза, и сквозь колышущееся мутное пространство с трудом разглядел склонившееся над ним

лицо.

-Кор,- хотел позвать Эрг, но язык не слушался, и вместо имени послышался какой-

то странный хрип. -Я хочу пить, Кор.

-Хлодвиг, он просит пить, -радостно крикнул юноша, и, к своему удивлению,

командир увидел, что по щекам друга, беспощадного к чужой слабости, поползли две

блестящие дорожки.

-Эрг, если можешь, подожди, пожалуйста! -по-мальчишески шмыгнул носом

парень.

Мастер, осторожно склонившись, поднѐс к губам раненого чашку с какой-то

тѐплой душистой жидкостью. Эрг сделал несколько глотков.

-Ну, пока хватит, -отнял питьѐ Учитель.

-Почему темно? Сейчас ночь?

-Да уже почти утро, -хмыкнул Хлодвиг.

-Что со мной?

Старик неопределѐнно пожал плечами:

-Ну, как сказать... Первое, - это, конечно, крови ты много потерял. Потом, ключица

перерублена вместе с кое-какими мышцами. И, скорее всего, сотрясение мозга. В общем, хорошо досталось. Вторые сутки без памяти. Но, раз очнулся, теперь всѐ хорошо будет.

Давай-ка, поспи. Сон, он силу после ранения даѐт. Уж я-то это на себе испытал!

Эрг и сам почувствовал, что налившиеся свинцом веки тянут вниз, и, не в силах их

удержать, закрыл глаза и провалился в пустоту.

Барц отстал от отряда на въезде в город, заболтавшись с кем-то из встречных. Но

не надолго. Всего через полчаса копыта его коня застучали по мощѐной торговой

площади.

-Эй, господин Гук! -окликнул кто-то нордийца.

Барц завертел головой, выискивая человека, который знал его новое имя. А он

приближался не спеша, внимательно разглядывая купца.

100

-А, господин Отар! Давненько Вас не было видно!

-Да, знаете ли, пришлось повоевать, -кричал через толпу десятник, не делая ни

малейшей попытки подойти ещѐ ближе. -Нам с господином Хордом, командиром первой

сотни, довелось сто пиратов побить в низовьях Разбойницы.

Барц возмущѐнно затряс головой:

-Какая наглость! Мало того, что на море прохода не дают, так теперь ещѐ и на сушу

зарятся! Куда только в замке смотрят!

Отар скорчил кислую рожу.

-Ах, господин Гук, всѐ туда же и смотрят. Тут недавно самого Милтона Рейли

отловили. А знаете, кто его прикрывал? Один из поставщиков двора герцога,

приближѐнное лицо! Я скажу Вам по секрету, что господин Хорд кое-что откопал, бумажки интересные. И знаете, куда пиратские следы ведут? Десятник изобразил

загадочное лицо и, как бы скрытно, указал большим пальцем через плечо, в сторону

начавших бить башенных часов.

-Ох, простите, господин Гук! -спохватился рыцарь. -Мне пора. Служба!..

Счастливого Вам путешествия! Заезжайте ещѐ в Расс.

-Прощайте, прощайте, господин Отар!

Ни нордиец, ни рыцарь не были обеспокоены, что их разговор слышит десятка три

людей. Наоборот, оба старались кричать погромче, якобы, стараясь перекричать базарный

гвалт.

«Ну вот, -думал лже-Гук, подъезжая к условленному месту и поправляя седой

парик и накладную бороду, -Дело сделано. Пусть старина Расс теперь борется со слухами, а мне можно спокойно ехать в Крон.» И тут же рассмеялся про себя, не обращая внимания

на поджидающих его помощников: разве можно назвать спокойной ездой многодневную

выматывающую скачку?

Добиться чего-нибудь от Милтона Рейли было невозможно. В промежутки

времени, когда его разум светлел, он смеялся в лицо тюремщикам и молчал, отвечая лишь

на незначительные вопросы. Обычно такие часы просветления наступали днѐм. Но, как

только темнело, Рейли превращался в дикого зверя, отступающего лишь перед огнѐм. Он

видел перед собой одно: зловещую белую фигуру, грозную и бессмертную, ибо убивал еѐ

он уже десятки раз. Но видение являлось вновь и вновь, не позволяя уснуть измученному

человеку.

За те несколько дней, что разбойник сидел в замке, он превратился в дряхлого