Alex Aleshko - Dung beetles

Ма-ам!

Ты куда?!

Подожди!!!

- Часть третья: «Рай». - На этот раз без остановки продолжила девушка.

- Разряд!

Еще разряд!

Еще!!!

Твою ж мать…

Все, записывайте, время смерти - шестнадцать двадцать шесть.

Нелли Сергеевна, ну как, Как! Вы могли! Аминазин! Ребенок!

Да не тряситесь вы! Может оно и к лучшему, для нее. Что она потеряла.

Да заткнет кто-нибудь эту собаку под окнами! Развылась. Пристрелите ее что ли!

Боже, боже, бедная девочка, лет восемь, девять, не больше.

Шестнадцать двадцать шесть - что-то мне это напоминает…

Анна остановилась переводя дыхание, в беседке стояла абсолютная тишина, даже ветер, слоно боясь побеспокоить чтицу, больше не пролетал через беседку. Он словно затаился где-то ожидая окончания.

- Часть четвертая: «Тринадцатый сектор». - Выдохнула девушка и продолжила читать выдерживая между абзацами большие паузы.

- Родители Веры, как назвали девочку врачи, получили по три года лишения свободы, условно, и были направлены на принудительное лечение от алкоголизма.

Найду, собаку, в будке которой Вера прожила шесть лет, пытались прогнать с больничного двора, но она все не уходила, выла и бросалась на двери.

Пристрелили.

Нелли Сергеевна, молодая медсестра, перепутавшая капельницы Аминазина и Физ-раствора, была уволена из больницы, дело против нее не возбуждалось.

Главврач, распорядившийся пристрелить Найду, так и не вспомнил, что есть «шестнадцать двадцать шесть», но прекрасно защитил диссертацию.

Ана замолчала

- Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? - В наступившей тишина голос Артём прозвучал как-то излишне громко, хоть он и говорил шепотом. - Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо прийдет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его. Евангелие от Матфея, 16:26. - Артём замолчал.

- Теперь понятно. - Прервал вновь повисшую тишину Олег. - И непонятно одновременно.

- Вот и мне непонятно. - Не поднимая взгляда от тарелки сказал Василий. - Это он сделал так, что практически никто не понес никакого наказания, хоть и мог отправить их очень надолго в места отдаленные где с попавшими по такой статье не особо церемонятся.

- Они не виноваты. - Все повернулись к Ларисе.

- Ты сама поняла, что сказала? - В вопросе Василия не было злости, лишь сожаление.

- Прекрасно поняла. - Так же без злости ответила девушка. - И знакомого твоего прекрасно поняла. - Она замолчала, но под настойчивыми взглядами всей компании, была вынуждена продолжить развивать отнюдь не приятную догадку. - Они не виноваты, это мы виноваты. - Сказала девушка. - Вера прожила в будке шесть лет и все это время до нее никому не было дела, кроме Найды, отсюда вопрос: а соседи куда делись? Утром проснулись, про свиней своих вспомнили - покормили, день своими делами занимались и сomme en sa tour d’ivoire, avant midi rentrait. Своими, своими и снова своими! - Лариса опустила голову и часто-часто заморгала силясь сдержать слезы.

- Кёмми, и что-то еще там, для непосвященных. - Попытался отвлечь готовую расплакаться девушку Виктор.

- Вернулись в башню из слоновой кости. - Тихо ответила она совладав с эмоциями.

- Шир ха-ширим? - Спросил Ларису Артём, В ответ девушка удивленно посмотрел на него. - Флобер. - Отменил он вопрос.

- Да, подруга. - Поспешила закончить непонятный ей диалог Лена. - Вопрос твой справедлив, но от этого не более понятен вывод: почему они не виноваты?

- Общество не интересуют выпавшие из него в силу неких обстоятельств члены, просто так никто сам не спивается и не опускается, остальные же, сразу отворачиваются и дистанируются не сделав ни единой попытки не только помочь, но хотя бы установить причину скатывания человека по наклонной.

- И ты считаешь, это их оправдывает? - Удивленно спросил Василий

- Их - нет, но и соседей это не оправдывает так же.

- Погоди-ка, ты же только что сама говорила, что они не виноваты. - Напомнил ей Василий.

- Говорила, и что?

- И как это понимать: «не виноваты» и «не оправдывает»?

- Я не могу говорить, что они виноваты, пока мне не известны истоки ситуации, - окончательно взяла себя в руки Лариса, - причины, по которым родители Веры из людей превратились в нелюдей, но это не снимает с них ответственности за произошедшее.

- Так, теперь понятно. - Сильно растягивая слова сказал Василий. - Только одна несостыковка: знакомый-то мой, как раз от ответственности их и избавил.

- Отнюдь. - Не согласилась Лариса. - Он не избавил их от ответственности, а выполнил свой долг, от ответственности их избавило общество, а твой знакомый был вынужден исполнить свой долг, так как ранее давал присягу тому же обществу.

- При таком раскладе становиться понятно, почему он в монастырь ушел. - Опять сильно растягивая слова просопел Василий. - Хоть и странно: он сильный мужчина, а тут еще и рассказ написал, типа оправдание, для тех, кто не понял.

- Это не оправдание. - Перебила его Лариса. - Пощечина.

- Пощечина? - От следившей с интересом за диалогом компании отделился удивленный вопрос Анны. - Типа хлопнул дверью, как обидевшаяся кисельная барышня?

- Это не обида, а реакция на мерзость. - Парировала Лариса.

- Правосудие - мерзость? - Подключилась к разговору Роза.

- Правосудие как и власть: какое общество заслуживает, такое и есть. - Вика решила прийти на помощь Ларисе, хоть та в ней и не нуждалась.

- Это-то так. - Согласилась с ней она. - Но мерзость не в этом, а несколько раньше.

- В смысле, раньше? - Не понял Вася.

- Мерзость в том, что общество рассматривает наказание как индульгенцию. Хоть как-то покарали - все, мы сладкие, беленькие, пушистенькие и цивилизованные, а то, что наказание не суровое - пардону просим, законодательство у нас такое, несовершенное, но мы над этим работаем.

- Замкнутый круг. - Неожиданно подал голос Артём. - Извини, Ларис, что перебил. - Он кивнул девушке. - Но твои рассуждения сейчас либо снова упрутся в воспитание, либо Виктор напомнит нам о Раблэ и подтирании пачкой гороха, что хоть и неприятно, но никак не заслуживает термина «мерзость».

- Мой друг Горацио, поспешны выводы твои. - Протянул Олег перебивая Артёма. - Принуждение? - Тут же адресовал он Ларисе вопрос.

- Да. - Просто сказала Девушка. - Общество трусливо, но не хочет себе в этом признаваться, отсюда малоэффективный институт принуждения и, как следствие, патологическая распущенность оступившихся его членов.

- Ну да, в трусости есть мерзость. - Согласился с ней Вася. - Однако если остановиться здесь, обвинение выглядит несколько огульным.

- Как говорится, смотри выше. - Не согласилась с ним Лариса. - Мерзость в том, что общество допускает преступление своей трусостью, а потом оправдывает себя наказанием преступника, при этом даже не вспоминая о своей трусости.