Дима - o f2ea2a4db566d77d

скрипит, правда?

Вика задумчиво улыбнулась, прислушиваясь к своему сердцу. Оно не скрипело.

-

У меня подобная история была с выражением «довести кого-то до белого каления», –

призналась девушка. – Я лет до двадцати думала, что «кОления». Мне казалось, есть такое

крайнее состояние, когда коленки даже белеют – настолько ты раздражен!

Илья расхохотался. И сразу почувствовал – именно сейчас надо притянуть Вику к себе и

крепко ее поцеловать. Порыв прекрасный в своей естественности. Так думал Илья, но голова

Вики, судя по ее дальнейшим действиям, была занята чем-то иным. Девушка неожиданно

метнулась к горевшей лампе и резко ее выключила, а смотрела при этом, не отрываясь, в

сторону окна.

-

Вика, ты чего?..

-

Тихо!.. Там кто-то ходит…

Дом, в котором они жили, располагался на самом крайнем участке Анонниеми: дальше

всего от озера и, соответственно, ближе всего к вольготно раскинувшемуся карельскому лесу

– он начинался сразу за окнами комнаты, где они сейчас находились, и страхи хозяина,

отбывшего в Финляндию, уже не вызывали никаких сомнений.

51

Сидели, не шевелясь, напряженно вслушиваясь. Может быть, Вике показалось… И тут

Илья вздрогнул, отчетливо различив снаружи какой-то хруст. Прямо под окнами. Животное

из леса? Или грабители? Мгновенная реакция Вики, и они завладели главным козырем, ведь

их нельзя было разглядеть в темной комнате, но зато в предрассветных сумерках, прекрасно

видно, что происходит за окном. Не прошло и минуты, как за стеклом вырисовался четкий

человеческий силуэт, – кто-то заглядывал в комнату.

Пока Илья пытался совладать с бешеным ритмом своего сердца, Вика направила плафон

настольной лампы в сторону окна и вновь зажгла свет. Яркий, беспощадный луч впился в

лесного гостя, ослепив его. Илья не поверил своим глазам. Вика тихо вскрикнула. Тот, кто

еще мгновение стоял за окном, тупо защищаясь руками от света, безусловно, был человеком,

но с лицом обезображенным кошмарной улыбкой, будто губы растянулись, утягивая за

собой все лицевые мышцы, да так и окаменели. Но в глазах незнакомца ясно читался страх.

Напуганный светом, он метнулся обратно в темень леса.

-

Быстро за ним! – крикнула Вика, слетая с кровати. – Забор. Он не уйдет!

Так ли уж обязательно его преследовать, подумалось Илье, но не было времени на споры, и

он подчинился. Вика выскочила на улицу, как была – в бюстгальтере и юбке, но, к счастью,

схватила попавшийся по пути демисезонный плащ и сунула ноги в чьи-то тапки. На Илье же

оказались высокие резиновые сапоги. Они подлетели к забору. Там уже никого не было.

Бесстрастной армией над ними возвышался лес.

Вика легко подтянулась и перемахнула через забор. С меньшим изяществом за ней

последовал Илья. Замерли и прислушались. Лес молчал. Вика все равно побежала вперед, в

сосновое царство – в темени, как казалось, отнюдь не дружелюбное. Илья не отставал.

Бежали долго, поминутно останавливаясь, чтобы прислушаться. Но никаких звуков, кроме

их же сбитого дыхания.

-

Надо возвращаться, - шепнул Илья, когда снова остановились.

-

Он где-то здесь. Он не мог далеко уйти!

-

Вика, он мог уйти на все четыре стороны…

Она не ответила. Все оглядывалась в тщетной надежде и темноте. Только когда Илья взял

ее за руку, подавленно выдавила:

-

Я однажды уже видела такое лицо…

Все объяснения они оставили до следующего дня. Молча вернулись к дому, обойдя

участок, чтобы зайти через калитку. Уже на крыльце вдруг схватили друг друга и прямо на

том же месте сотворили то, что раньше ночью у них не получилось. А снявшая одну из

комнат пожилая супружеская пара из Финляндии, если им вдруг не спалось в такой ранний

час, могла думать себе все, что угодно.

Время завтрака подходило к концу. Кормили в доме отдыха «Янисъярви», на вкус Бориса,

не так уж и плохо – непостыдный «шведский стол» и будто бы с особой любовью

приготовляемая выпечка, во всяком случае профессиональный гурман вроде него за три дня,

проведенные в «Янисъярви» (естественно, инкогнито) поморщился только раз, да и то по

собственной глупости, спутав сметану с майонезом – она чудовищно не подошла к блинам, и

Борис потом еще целый день вспоминал об этом, содрогаясь от омерзения. Сейчас, когда

осталось всего два глотка, чтобы прикончить водянистый компот из вишни, он бесцельно

оглядывал помещение столовой – немногочисленные и тихие по утрам постояльцы почему-

то старались рассаживаться на расстоянии друг от друга, а со стены всех их благословлял,

правда, довольно вяло для такого события, гигантский плакат с надписью «Нам пять лет!». В

который раз ткнувшись в него взглядом, Борис сковырнул языком с верхнего зуба липкий

кусочек овсянки и настолько уже внутренне изготовился встать и двигаться к выходу, что

даже заранее услышал скрип отодвигаемого собой стула и предощутил напряжение мышц,

обычно сопровождавшее это действие, – из-за окна ему вовсю подмигивало солнце.

Следующие полторы недели Борису, недавно вернувшемуся из очередной командировки за

границу, предстояло, по мере снисходительности погоды и судьбы, наслаждаться

52

долгожданным отпуском (этим кромешным ничегонеделаньем, о котором после нескольких

лет беспрерывных заграничных поездок он в тайне так мечтал, но которым с ходу же начал

тяготиться), – южно-карельская погода пока не разочаровывала, а о судьбе Борис особо и не

задумывался, возможно, именно поэтому он не заподозрил ничего странного в том, каким

образом ему стало известно о «Янисъярви». Подыскать симпатичное местечко где-нибудь

неподалеку от двух столиц он поручил коллеге по фирме, и на следующий же день, стоило

только попросить, Борис обнаружил в ящике своей электронной почты письмо с рекламой и

фотографиями дома отдыха «Янисъярви», – все на первый взгляд подходило, да и сам он тут

же загорелся идеей провести отпуск в любимой Карелии, так что, когда упомянутый коллега

от письма открестился – мол, я его не пересылал, а о доме отдыха впервые слышу, –

перепланировать было уже как-то несподручно.

Борис снял один из коттеджей, стоявших полукругом возле главного здания дома отдыха –

все это располагалось на единой, огороженной решеткой территории. После завтрака – как и

в прежние четыре дня, потому что, сам того не осознавая, он старался следовать однажды

заведенному порядку, – Борис вернулся в свой домик, справил нужду и почистил зубы (он

всегда чистил зубы именно после завтрака, а не до, относясь к тем людям, которые считали,

что лучше проглотить все микробы, накопившееся во рту за ночь, чем потом целый день