Свободин А.П. - В мире актеров

И фильм дает нам эти факты. Он начинается с финала жизни Комиссаржевской. Ее театр в долгах, она едет в роковую среднеазиатскую гастроль, заболевает там черной оспой и в предсмертный час вспоминает свою жизнь. Но то, что мы видим, отнюдь не беспорядочный калейдоскоп памяти тяжелобольного, а вполне последовательное изложение фактов. Ее юность, обстановка (в семье, уход отца, его измена – предвестие той драмы, что переживает потом сама Комиссаржевская. Любовь, венчание, измена мужа, болезнь, выздоровление. Комиссаржевская берет уроки у знаменитого актера. Она приезжает в провинциальный театр, репетиция "Мадемуазель Нитуш" – как тут Сайко легка и грациозна! Комиссаржевскую приглашают на императорскую сцену...

Так последовательно, так шаг за шагом. На слом хронологически выверенного сюжета фильм не отваживается. Но последовательность словно за руку ведет за собой информационность, а информационность – враг впечатления, она не терпит недосказанности. И тогда на экран вступает его величество стереотип. Проверенный и тертый, давний наш знакомый – стереотип биографического фильма. Нет, не мечется по тесной комнате в отчаянии автор "Чайки". Суховатый, поджарый господин, загримированный под Антона Павловича, на фоне Александринского театра, выстроенного Карло Росси, поучает Комиссаржевскую, как играть Нину Заречную. Это Чехов-то, который никогда никого не поучал, а лишь сбивчиво, стесняясь, что-то советовал. На брусчатке Петропавловской крепости Вера Федоровна читает какому-то чину (великий князь? полицмейстер? комендант? – одним словом, царская власть) монолог из горьковской пьесы. Жандармы ведут мимо нее закованного человека, того самого, который приходил просить денег на подпольную печать. Иллюстрация на тему: актриса сочувствует революционному движению. Она читает в концерте "Песню о Буревестнике", мы видим ее в сцене из "Сестры Биатрисы" Метерлинка после которой она, как мальчишку, отчитывает Мейерхольда. Иллюстрация на тему: актрисе не по пути с модернизмом. А этот хлипкий, что-то жалко отвечающий молодой человек и есть один из самых сложных и противоречивых художников, бунтарь, так много давший русскому и мировому театру?!

Неужто сотни биографических лент до си пор не доказали и того очевидного: персонаж, носящий знаменитую фамилию, воздействует на зрителя лишь в единственном случае – когда он в драме и драма в нем.

Если сценарий был центростремительным, то фильм вышел центробежным. Здесь все стремится не к ней, а от нее. Она оказывается в потоке подробностей. Если сценарий можно назвать "Комиссаржевская и время" – то фильм – "Время и Комиссаржевская". Причем "Время", "общественный фон" даны испытанными десятки раз способами. Увы, искусство не сумма слагаемых, от перестановки их меняется все.

Итак, фильм приятен, красив, местами трогает, но частое вторжение "биографических штампов" разрушает целостную картину. Перед нами как бы преамбула, как бы тень того трепетного, душевного фильма, который мог состояться, но так и не состоялся.

Пусть у читателя не останется сомнений – деление фильма на предисторию и результат условно. Оно может быть проведено лишь в статье критика. В жизни автор сценария и режиссер плечом к плечу прошли свой путь до конца. Их подписи стоят в титрах рядом. Их невидимые миру слезы – не более чем деталь рабочего процесса. Действительность кинопроизводства сурова, да и написало не затем, чтобы искать "виноватых".

И все-таки хочется задать "детский вопрос": почему? Почему нельзя было поставить фильм по тому, первому сценарию? Почему вместо фильма, являющего собой действительно новый подход к биографическому жанру, перед вами, в общем-то, знакомый стереотип? Почему в процессе работы авторы подложили под свой фильм, в сущности, другой сценарий, лишь отдаленно напоминающий тот, первый. Почему?..

Ах, эти глупые вопросы, обращенные в пространство! В памяти возникает персонал из знаменитого чеховского рассказа. Он смотрит в окно вагона, а в душе его звучит: Мисюсь, где ты?..

И все-таки, почему?

Валентин Никулин? Как бы это вам объяснить...

И начинаешь подбиратъ слова и точно бы разводишь руками... Как определить этого актера? Какое подыскать ему амплуа?

Да, каждый актер, даже с небольшим дарованием, неповторим, уж не говоря о крупных талантах. И все-таки, когда я смотрю на серьезные даже в юмористических ситуациях глаза Ефима Копеляна, то вспоминаю Жана Габена. А Андрею Миронову хочется нарисовать генеалогическое дерево и на корнях его вывести имя Гарольда Ллойда.

Валентин Никулин особняком. Даже мысль написать его творческий портрет для специального киножурнала никому еще, кажется, не приходила в голову. А ведь его давно любят и зрители и в профессиональной среде. Когда Пермская телестудия распространила анкету, где предлагалось назвать любимых актеров, с которыми познакомил нас телеэкран, в числе первых трех оказался Валентин Никулин. Интерес зрителей к нему даже опередил заинтересованность критики. Последней он долго представлялся странным человеком, зашедшим на огонек в храм театра и экрана. Даже в родном "Современнике", одним из основателей которого он является, он менее других выглядел актером-профессионалом. Это становилось своеобразным парадоксом труппы. "Неактер", без которого трудно обойтись. "Неактер", который не подведет и, даже если сыграет "не так", все равно будет замечен публикой… И подумалось: может быть, "НЕАКТЕР" (соединим вместе отрицание и существительное) – это и есть его личное, уникальное и почт; секретное?!

Вспомним фильм Михаила Ромма "Девять дней одного года". Свадьба в городке физиков-экспериментаторов. Застолье остроумцев, созвездии актеров исполняющее крошечные эпизоды. Тут и Козаков, и Дуров, и Евстигнеев каждый показывает класс, блестящее умение сыграть микроминиатюру. И вдруг слово для тоста дают ему. Он встает... Как странно! Среди умельцев совсем неумелый, какие-то длинные паузы, ищет слова, какой-то странный жест. "Штатский", нечаянно оказавшийся в этой суперпрофессиональной среде. И он, кажется, всерьез хочет рассказать что-то об атомной энергии. Ба! Да это же физик, это не актер, он и в самом деле желает объяснить нам свою науку! И вид какой-то уж слишком цивильный... Цедит слова, тянет паузы, протягивает нам раскрытую ладонь: "Ну как бы это вам объяснить!.." И улыбается беззащитной улыбкой, словно хочет сказать: "Ну, ведь вы поймете меня!.."

А первое его появление на экране случилось (кажется) в фильме "Високосный год" по роману Веры Пановой "Времена года". Героя играл Смоктуновский, а он сыграл жениха сестры героя. Был маленький эпизод. Он открыл дверь и улыбнулся доброй, смущенной улыбкой (я иногда думаю, он мог бы сыграть несчастного волка, терпящего от зайца), точно извинился за вторжение не вовремя. И тогда еще показался человеком с улицы, приглашенным сниматься. А потом он вез свою девушку на велосипеде, посадив ее на раму, и было страшно. Он не умел ездить на велосипеде и должен был упасть вместе со своей партнершей. Но он не падал, а улыбался веселым оскалом крупных зубов и вез ее по мокрому от дождя городу...