E.Allard - E Allard Prizraki proshlogo

Любимая, спи… Мы — на шаре земном,

свирепо летящем, грозящем взорваться, —

и надо обняться, чтоб вниз не сорваться,

а если сорваться — сорваться вдвоём.

Да, я же собирался встретиться с Мельгуновым, огляделся — в метрах ста шла высокая чугунная ограда, за которой высился каменный особняк, конечно, поменьше размером, чем дворец Фонтенбло, но своей помпезностью ясно напоминающий его. Я глубоко вдохнул свежего морского воздуха и направился к воротам. Взглянул на часы — шесть утра, шансов, что мегазвезда не спит, очень мало. Но заглянув за ограду, с радостью обнаружил ярко освещённые окна, нажал на кнопку домофона, там что-то пробулькало, и хриплый мужской голос грубо спросил:

— Что?

— Олег Верстовский, у меня назначена встреча с Игорем Евгеньевичем.

Это походило на авантюру чистой воды. Мельгунов, естественно, меня не приглашал. Все, что произошло на съёмках, могло быть плодом моего буйного воображения. Я постоял пару минут, покачиваясь с пяток на носки. Отругал сто раз себя матерными словами за глупость, уже собираясь направиться к остановке трамвая, как домофон ожил:

— Ждите.

Через пять минут, показавшихся мне вечностью, на ступеньках особняка возник шкафообразный охранник, затянутый в тёмный костюм. Он медленно прошествовал по дорожке, отпер дверь, и бесцеремонно ощупал меня, когда я оказался рядом.

— Оружие имеется? — хмуро пробурчал он.

Я покачал отрицательно головой, и чуть заметно улыбнулся. Если не талант, то охрана Мельгунова была на мировом уровне.

Охранник провёл меня в прихожую, которая сразу задавала тон всему дому — ковёр с неярким восточным орнаментом на полу, по углам старинные вазы, изящная люстра. Я взглянул мимоходом в большое зеркало в бронзовой раме с затейливыми финтифлюшками и чуть не расхохотался от своего комичного вида, так не вписывающегося в шикарный интерьер: разорванная в драке рубашка, разбитая губа, небритый, лохматый.

По широкой лестнице мы поднялись наверх, охранник остался в коридоре, а я вошёл в гостиную, больше смахивающую на музейный зал, чем на жилую комнату. Все поражало кичливой роскошью. Изысканный лепной декор на стенах и потолке. Мебель на позолоченном, резном каркасе. Вычурные светильники, больше напоминавшие ювелирные украшения, чем источники света. Вдобавок массивная хрустальная люстра. Обильное количество живописных полотен с пейзажами и портретами. По углам ниши со старинными вазами, или мраморными статуями.

В огромном камине, облицованном малахитом, весело трещали дрова. Я заметил у стены белый концертный рояль с небрежно брошенными на крышке нотами. Окна плотно драпировались тяжёлыми портьерами с золотыми шнурами. Сам хозяин в малиновом халате вальяжно развалился на широком диване, здесь же возлежал Ромочка, положив голову ему на колени.

Увидев меня, Мельгунов сделал знак охраннику, тот поклонился и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. На изящном столике с отполированной до нестерпимого блеска деревянной столешницей, как на параде выстроилось множество бутылок и один бокал. По-видимому, Ромочке, как и гостю, выпивка не полагалась. Мельгунов нежно провёл рукой по волосам дружка, тот встрепенулся, сонно приподняв голову. Медленно встал и важно, с достоинством вышел из комнаты. Мельгунов не предложил мне сесть, но решив, что премьер — не король, и стоять в его присутствии совершенно не обязательно, я нахально плюхнулся в кресло.

— Что за сделку ты хочешь мне предложить? То есть, не ты, а твой Хозяин, — без предисловий спросил я.

Мельгунов сморщил нос от моей невоспитанности, взял со столика бутылку, налил себе в бокал. Пригубив, поставил обратно и, смерив меня взглядом с ног до головы, ответил:

— Выполнить кое-какую работу.

— И что это?

— Ты должен убить Верхоланцева.

На какое-то время я потерял дар речи. Хотя быстро проанализировав сказанное, понял, что это совершенно предсказуемое предложение.

— Слушай, но ведь Верхоланцев — твой учитель, друг. Он сделал из тебя звезду. Как ты можешь так…

— Верстовский, если ты пришёл читать мне нотации, то зря теряешь время, — холодно отчеканил Мельгунов. — Или соглашаешься, или…

— Или что?

— Неужели ты до сих пор не понял? Потеряешь Милану навсегда. Кстати убрать Верхоланцева в твоих интересах. Милана станет богатой вдовой, тебе достанется все состояние её мужа — деньги, имение.

— Мне это будет особенно нужно, когда я буду пребывать в тюрьме, — саркастически возразил я. — Пожизненно. И протяну там недолго.

— Это твои проблемы, как замести следы.

— Слушай, Игорь Евгеньевич, а давай я укнокаю Розенштейна? По крайней мере, у меня такие плохие отношения с ним, что мне припаяют неумышленное убийство в состоянии аффекта, и я получу немного.

Мельгунов с таким отвращением взглянул на меня, что захотелось расхохотаться.

— Душа этого холуя меня не интересует. Мне нужен Верхоланцев, — холодно произнёс он, не оценив моего юмора.

Я чуть заметно улыбнулся и спросил:

— Слушай, Мельгунов, а это ты Северцева того? Ну, признайся.

Мельгунов презрительно скривился и пробурчал:

— Верстовский, ты надоел. Ты всем уже надоел, всей группе. Тебя не выгнали по одной-единственной причине. Потому что я этого не хочу, — сделав акцент на местоимении «я» надменно произнёс он. — Одно моё слово и ты бы вылетел со съёмок, как пробка из бутылки.

— Даже так? Может, я Милане тоже не нужен? Так за каким чёртом я буду стараться?

— Нет, ей ты нужен. Она влюблена в тебя, как кошка.

— Господи, что ты понимаешь в женской любви, — издевательски ухмыльнулся я.

— Верстовский, не строй из себя хрен знает кого. Ты что думаешь — главную роль играешь? — неожиданно резко воскликнул премьер. — Нет, мой милый. Тебя снимали только на средних и дальних планах. А потом монтажёры постараются, соединят тебя и крупные планы Северцева. Твоей фамилии даже в титрах не будет. Тебя взяли, потому что фигура твоя чуть-чуть напоминает Северцева. Ты понял, обалдуй?

Он вдруг резво вскочил, вытащил из комода рулон, который оказался красочной афишей и, развернув перед моим носом, торжествующе изрёк:

— Видишь? Игорь Мельгунов, Григорий Северцев и Милана Рябинина в фильме «Призраки прошлого»! И крупно: «Последняя роль Григория Северцева»! Так что, зря ты старался изображать гениального актёра. Этого никто не оценит. Никто!

Я понял, Мельгунову страстно хотелось унизить меня, втоптать в грязь. Это выглядело ужасно смешно, по-детски.

— Слушай, я ведь могу тебе помочь, — проговорил я спокойно, давая понять, что выходка собеседника меня совершенно не задела. — Избавить от твоей зависимости от Хозяина. Провести ритуал.

— Зачем? — зло рассмеялся он. — Зачем? Благодаря этой связи я имею самый высокий гонорар в стране, все вот это, — он обвёл широким жестом шикарную гостиную. — И не только. Кстати, если согласишься, тоже сможешь заполучить подобное. Так сказать, попасть в ‘high society’.