Агафонов Николай - Иоанн Дамаскин

Когда Юстиниан подъезжал к ставке хана, тот выслал ему навстречу своего родного брата. Болгары еще не отказались от привычного для них быта и жили в легких жилищах наподобие кочевых юрт. Но знатные беки жили в роскошных шатрах. Самый большой шатер стоял посредине стойбища и служил дворцом для хана. Напротив шатра Тирвелия располагался богато украшенный шатер, приготовленный ханом для Юстиниана.

Хан вышел навстречу своему царственному гостю и низко поклонился ему. Юстиниан, тронутый таким смиренным признанием своего императорского достоинства, назвал хана своим братом и обнял его. Затем хан с самыми знатными беками и Юстиниан со своей свитой взошли в шатер, где их ожидало поистине царское пиршество. Здесь, в шатре хана, Юстиниан вновь ощутил себя автократором ромеев. Придя от этого ощущения в самое благодушное настроение, он здесь же, за столом, дал торжественное обещание выдать замуж за Тирвелия свою дочь от первого брака после того, как вернет себе престол отца. Кубки с греческим вином поднимались не раз за здравие императора Византии и хана болгарского, так что к ночи все уже были пьяны. Беки вскакивали с места и, потрясая своими кривыми короткими саблями, клялись, что готовы идти на Константинополь прямо хоть сейчас.

На следующий день после обсуждения плана похода хан разослал беков собирать войско. Через три недели от берегов Дуная на Константинополь двинулось пятнадцатитысячное конное войско болгар и славян.

Вот уже три года как Конон служил в одном из приграничных гарнизонов Фракии. Унылые солдатские будни иногда скрашивались мимолетными стычками с небольшими отрядами болгар, ходившими через горные балканские проходы для грабежа фракийских селений. Конон, как и прочие офицеры, содержал свое собственное подворье для прокормления, так как жалованье за службу частенько задерживали. Казна войскового хартулярия [52] [52] Хартулярий – финансовое ведомство армии. почти всегда была пуста. Постоянные нестроения в столице и частые дворцовые перевороты не способствовали поднятию воинского духа в отдаленных гарнизонах. Так что когда дошли слухи, что к границам Фракии движется болгарская орда во главе с Юстинианом, комит [53] [53] Комит – офицерский чин, обычно командовал пентархием (воинское подразделение из 200 человек). Сергий решил не испытывать судьбу, а увести своих солдат в горы.

Конона это известие радостно взволновало, потому что он сразу же воспринял его как знак своей счастливой фортуны. Пророчество иудеев глубоко запало в душу честолюбивого исаврийца и не давало ему покоя все эти годы. Для него уже было не важно, действительно ли те иудеи обладали даром предвидения или они просто решили его разыграть. Главным стало то, что он сам поверил в свои возможности, в свой особый дар. Теперь он понял, что настал его час, и у него в голове сразу же родился смелый и отчаянный план.

Вместе с гарнизоном в горы перегоняли весь скот. Подобно другим соседям, пастухи Конона приготовились гнать его отару и ожидали распоряжения господина, удивляясь тому, что он медлит. Но еще более они были удивлены, когда Конон им заявил, что они погонят овец к северу, навстречу болгарской орде.

— Господин, — пролепетали в недоумении пастухи, — ведь там же идут язычники, они порежут ваших овец себе в пищу, а заодно и нас для своей забавы. Туда нельзя идти, надо в горы.

— Вы неразумные, тупые крестьяне, я лучше вас знаю, куда надо идти. Моя жизнь и мои овцы принадлежат моему господину, василевсу всех ромеев Юстиниану. Я иду к нему, а если вы боитесь, то пошли вон отсюда, несчастные плебеи, я сам погоню овец.

Тирвелий с Юстинианом сидели в шатре за трапезой, когда вошел один из приближенных беков хана и доложил, что передовой отряд болгар захватил ромейского офицера, который утверждает, что шел к Юстиниану. Хан вопросительно посмотрел на своего сотрапезника: что, мол, с ним делать?

— Я хотел бы видеть этого человека, — сказал Юстиниан.

Вскоре в шатер ввели молодого, статного воина. Золотисто-русая грива пышных волос, спускаясь до плеч, обрамляла мужественное лицо. Ум, светившийся в спокойном, уверенном взгляде офицера, сразу же расположил Юстиниана к незнакомцу.

Конон с достоинством опустился перед Юстинианом на колени и торжественно произнес:

— О, великий император ромеев, божественный Юстиниан. Я, Конон, сын стратиота [54] [54] Стратиот – конный воин. Лонга Исаврийца по прозвищу Лев, пришел к тебе, дабы предложить свой меч и свою жизнь. Также я пригнал в дар твоему войску пятьсот овец. Это все, что я имею. Но пусть и этот малый дар, подобно лепте евангельской вдовицы, послужит на благо твоего царства.

— Встань, Лев Исавриец, я принимаю службу твою.

При этих словах Юстиниан приблизился к Koнону и обошел его кругом, любуясь статностью воина.

— В каком чине ты служил, Лев Исавриец?

— Я лохаг [55] [55] Лохаг – командир отряда в сто воинов; звание, равное центуриону старой римской армии. Андрианопольской турмы [56] [56] Турма – воинское подразделение, насчитывающее примерно 5 тысяч воинов. Фема (военный округ) обычно состоял из 2-3 турм. .

— За свой смелый поступок ты достоин большего. Отныне, Лев, ты жалуешься чином спафария [57] [57] Спафарий – личный оруженосец императора, высокий офицерский чин (аналог полковника). .

Всего ожидал Конон, но сразу получить такой высокий сан он не предполагал даже в самых честолюбивых мечтах.

В этот же день, стоя перед Евангелием и крестом на коленях, он дрожащим от волнения голосом читал слова присяги: «Я клянусь... что буду для нашего правителя и императора, могущественного и святого Юстиниана, верным слугой в течение всей моей жизни, верным не только на словах, но и в делах, которые совершают добрые слуги для своих хозяев... Я друг его друзей и враг его врагов...»

Апсимар в бессильном бешенстве метался по дворцовым покоям. То вызывал к себе магистра оффиций [58] [58] Магистр оффиций — начальник дворца и дворцовых служб, руководил внешней политикой империи, ведал организацией посольских приемов, возглавлял придворную гвардию, руководил полицией, ведал личной охраной императора, охраной арсеналов Константинополя, контролировал оружейные мастерские, руководил четырьмя императорскими канцеляриями (скриниями), ведал государственной почтой. Панкратия, требуя лично организовать оборону вместе с префектом города, то вдруг накидывался на магистра милитиум Востока [59] [59] Магистр милитиум Востока – главнокомандующий войсками восточной части империи. Корнилия, приказывая немедленно перебросить в столицу все тагмы [60] [60] Тагмы — ударные армейские части, состоящие из профессиональных солдат, которые стояли гарнизонами в столице или в соседних провинциях. , находящиеся на территории фемы Опсикия. Патриций Корнилий как мог успокаивал императора, уверяя, что конное войско болгар без стенобитных машин и других осадных орудий не страшно для крепких стен города. Но императора это не успокаивало. Его потрясла внезапность нападения Юстиниана. Только за сутки до осады он сумел узнать о приближении болгарской орды. Весь день прошел в лихорадочной подготовке города к осаде. Когда же спустились сумерки, гарнизон Харисийских врат мог наблюдать, как по дороге, ведущей к фракийскому городу Адрианополю, нескончаемым потоком движется конная лава, растекаясь вдоль северо-западных стен Константинополя. А вскоре погруженная в ночную тьму холмистая долина осветилась сотнями костров. Кочевники готовили себе ужин. Во многих котлах варилась баранина из отары лохага Конона, ныне спафария Льва Исаврийца, восседавшего за трапезой вместе с подвижниками Юстиниана. Протоспафарий Стефан, покровительственно похлопывая Исаврийца по плечу, говорил: