Агафонов Николай - Иоанн Дамаскин

Но херсонесцы спутали все планы императора. Они держали ворота на запоре, под военной охраной, и согласились впустить в город начальствующих лиц без военной свиты. Не подозревая подвоха, сановники вошли в город и тут же были перебиты. Спафарий Илия, даже если б и захотел, все равно ничего не мог бы сделать, силы были слишком неравны. Вскоре прибыли хазары, которым херсонесцы предали их тудуна и отряд имперских войск для препровождения их к кагану. Но тудун умер по дороге, и хазары в знак скорби перебили на поминках всех имперских солдат вместе с турмахом. А херсонесцы, вдохновленные своей первой победой, провозгласили императором Вардана.

Когда в Константинополь пришло известие о случившемся в Херсонесе, Юстиниан застонал в бессильном негодовании и гневе. Придя в покои своей любимой жены, он в бессилии опустился на диван.

Таким Феодора еще своего мужа не видела. Он был бледен как полотно. Его всего трясло. Она присела рядом с мужем и, обняв его, стала успокаивать, словно ребенка. Юстиниан положил голову к ней на колени и какое-то время лежал неподвижно. Феодора нежно гладила его по волосам, приговаривая: «Милый мой муж и дорогой мой господин, твоя Чиназа рядом с тобой. Если хочешь, Чиназа умрет за тебя, мой господин. О, если бы я была птицей, я унесла бы тебя высоко-высоко в горы, куда не сможет подняться ни одна беда, ни одно горе. Они слишком тяжелы и у них нет крыльев, мой господин. Беда и горе ползают по земле, как ядовитые змеи, и жалят сердца людей». Юстиниан вдруг порывисто поднялся и, глядя на жену лихорадочно-блуждающим взглядом, страстно заговорил:

— Феодора, Бог оставил меня, я это знаю. Надо мной тяготеет какое-то проклятие. Кругом одни Иуды-предатели. Одна ты никогда не оставишь меня. Только ты одна. Я второй раз в жизни захотел сделать милосердный поступок, но все опять обернулось против меня. Люди не хотят понимать добра. Сгибаешь их железной рукой и казнишь нещадно, — при этих словах Юстиниан воздел руки и сжал их в кулаки до посинения, — и вот тогда они готовы прославлять тебя и боготворить. А хочешь сделать им добро — они проклинают тебя и готовы погубить.

— У нас хазары говорят: не сделай добра, не получишь и зла, — чтобы хоть как-то успокоить мужа, сказала Феодора, с сочувствием глядя ему в глаза. — Иди же, мой господин, и пусть враги содрогнутся от твоего праведного гнева.

— Да, — встрепенулся Юстиниан, — теперь никакой пощады. Я пошлю туда армию с осадными орудиями. Я разрушу город мятежников до основания. Я истреблю с лица земли все его население вместе с этим самозванцем Варданом.

Патриций Мавр по распоряжению императора стал спешно собирать армию и осадные орудия. Во всем случившемся в Херсонесе Юстиниан считал повинным прежде всего своего спафария Илию. Ослепленный гневом, он повелел убить детей Илии на глазах их матери, а ее саму отдать в жены чернокожему повару дворцовой кухни.

Прибыв в Херсонес, Мавр начал осаду, и скоро две городские башни со стороны моря, носившие имена Кентенарийская и Сиагрская, были разбиты осадными орудиями. Но тут на защиту города прибыли большие силы хазар, и Мавр был вынужден прекратить осаду. Возвращаться в Константинополь, не выполнив поручения Юстиниана, он тоже не посмел, боясь мести со стороны последнего. Вступив в переговоры с херсонесцами, Мавр вскоре вместе со своим войском присягнул новому императору, который к этому времени принял имя Филиппика.

Так как Юстиниан истощил военные силы империи на экспедиции в Херсонес, то он срочно послал посольство к Тирвелию с просьбой прислать ему военную помощь. Хан прислал отряд в три тысячи всадников. Юстиниан переправил болгар через Босфор и устроил их на лагерной стоянке в горной местности, называвшейся Даматрия, поставив вместе с ними отряд из фемы Опсикия. В это время к нему пришло страшное известие об измене Мавра.

Юстиниан, вскочив на коня, с небольшим отрядом поскакал в приморское селение Гингилисс, находящееся недалеко от Синопа, самого узкого места моря, где можно было наблюдать прибытие эскадры из Херсонеса. Но когда он приблизился к проливу, то увидел, как его флот уже поворачивает на запад, в сторону столицы. Юстиниан зарычал, как раненый зверь, и устремился к своему войску в Даматрию. Тем временем флот Вардана прибыл в столицу, которая без боя сдалась новому императору.

Спафарий Илия, узнав о гибели детей и о позоре жены, выпросил у Вардана позволение лично доставить ему голову Юстиниана и во главе кавалерийского отряда направился в Даматрию.

Императрица Феодора вошла в покои своей свекрови, ведя за руку шестилетнего сына Тиверия. Она молча подвела внука к бабушке и каким-то отрешенным голосом сказала:

— Возьми и постарайся сберечь нашего сына, а мой долг — быть рядом с мужем.

Затем Феодора наклонилась, поцеловала сына и тут же быстрым шагом удалилась. Придя к себе, она отдала распоряжение своей служанке, а затем стала снимать с себя расшитую золотом тунику. Вскоре служанка принесла ей другую одежду. Феодора быстро облачилась в кожаные штаны и черную шерстяную рубаху, поверх которой надела тонкой работы кольчугу. Препоясавшись широким кожаным поясом, подвесила к нему кривую хазарскую саблю. Затем немного подумала, вытащила из прически золотую, усыпанную бриллиантами заколку и отбросила ее на пол, как ненужную сорную вещь. Густые длинные волосы рассыпались по ее плечам, прикрыв спину до самого пояса. Феодора, запрокинув голову, собрала волосы в пучок и, придерживая их левой рукой, правой достала из ножен саблю. В холодном блеске металла отразился хищный взгляд чуть раскосых глаз императрицы. Жгуче-черные волосы бесшумно упали на белый мраморный пол. Водрузив на голову металлический шлем, инкрустированный золотом, она все же не удержалась и посмотрела на себя в зеркало. Из зеркала на нее глядела дикая дочь степей — хазарская принцесса Чиназа.

Крестьяне провинции Опсикия, бредущие по дороге за навьюченными поклажей ослами, с удивлением наблюдали, как мимо них во весь опор проскакал в сторону Даматрии юный хазарский воин.

Когда Вардан водворился в большом императорском дворце, то он первым делом повелел разыскать и убить сына Юстиниана, Тиверия. Анастасия вместе с внуком в это время была уже в церкви Влахернской Богоматери. Крестясь и шепча молитвы, она провела Тиверия к алтарю храма и стала навешивать ему на шею разные ладанки со святыми мощами. Затем в одну руку вложила ему частицу Древа Господня, а второй рукой велела мальчику держаться за престол Божий. Сама же, упав на колени, стала молиться. Вскоре в храме послышались гулкие шаги подкованных сапог. Старуха в тревоге подняла заплаканные глаза и увидела идущих к алтарю патриция Мавра и спафария Иоанна Струфа. Анастасия метнулась к ним и обхватила ноги Мавра.