Макс Лукадо - Бесстрашные

Христом, растают, как кубики льда на июльском асфальте. И вы согласитесь с Давидом:

«Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться?» (Пс. 26:1).

В книге «Принц Каспиан» Люси впервые за много лет вновь видит льва Аслана. Со

времени их последней встречи он сильно изменился. Люси поражает его величина, и

она говорит ему об этом.

— Аслан, — сказала Люси, — ты вырос.

— Это потому, что ты стала старше, малышка, — отвечал он.

— А ты?

— Я такой же, как был. Но с каждым годом ты будешь взрослеть, и я буду казаться

тебе все больше3.

Так и с Христом. Чем дольше мы живем во Христе, тем больше Он становится в нас.

Это не Он меняется, а мы; мы лучше видим Его. Мы видим такие Его измерения, аспекты, свойства, которых не знали раньше, всевозрастающие и удивительные

свидетельства Его чистоты, могущества и единственности. Мы отбрасываем коробочки

и старые образы Христа, как ненужный хлам. Мы не смеем больше сажать Его на

политических ослов и слонов. Надменная уверенность сменяется смиренным

интересом. Определять Иисуса доктриной, сводить Его к нашим представлениям о

82

Нем? Никоим образом. Мы скорее вычерпаем Карибское море сачком, чем вместим

Христа в нашу коробочку.

В конце мы поведем себя так же, как апостолы, мы поклонимся Ему, пав ниц. Тогда

рука Плотника протянется из бушующего пламени и прикоснется к нам. «...Встаньте и не

бойтесь» (Мф. 17:7).

И вот какая догадка у меня есть. Петр, Иаков и Иоанн спустились с горы загорелые

и улыбающиеся, упругой походкой, глядя вперед уверенным, если не слегка дерзким

взором. С таким-то Мессией кого им бояться?

И вот еще одна моя догадка. На горе Преображения до сих пор пылает тот же

огонь, и около него есть место для приходящих.

ЭПИЛОГ

Псалом Уильяма

Вечером 3 сентября 1943 года в восемь часов семнадцать минут над Лондоном

раздался вой сирен ПВО. Прохожие замерли на тротуарах и бульварах, вглядываясь в

небо. С визгом тормозили машины. Из остановившихся автобусов гурьбой повалили

пассажиры. В отдалении послышался огонь зениток. Совсем близко артиллеристы

выпустили залп осветительных ракет. По улицам прошел стон и вопль. Некоторые люди

бросались ничком на землю. Другие закрывали руками лицо и кричали:

— Начали бомбить! Начали бомбить! Все высматривали вражеские самолеты. Тот

факт, что никто их не видел, ничуть не останавливал всеобщую истерию.

Жители бежали к станции метро «Бетнал Грин», где уже нашли убежище свыше

пятисот человек. В следующие десять минут к ним намеревались присоединиться еще

полторы тысячи.

Свалка началась, когда бегущие толпы столкнулись у входной лестницы. Женщина с

ребенком на руках оступилась на одной из девятнадцати ведущих вниз выщербленных

ступенек. Ее тело преградило путь потоку, и сверху на нее, как домино, посыпались

десятки других. За считанные секунды сотни людей образовали беспомощно

барахтающуюся груду, бесформенную, будто куча грязного белья. Ситуация

усугубилась тем, что продолжавшие подбегать люди решили, будто их намеренно не

пускают внутрь (хотя места внизу хватало). Они начали напирать. Хаос длился не более

четверти часа. Завалы тел разбирали до полуночи. В итоге погибших оказалось 173

человека — мужчины, женщины, дети.

На Лондон не была сброшена ни одна бомба.

Этих людей убили не бомбы. Их убил страх1.

Страх любит легко впадающие в панику толпы. Его дивиденды — бессмысленная

истерика, мучительная тревога, бессонные ночи. В последнее время он собирает

неплохой урожай.

83

Вот вам вопрос на засыпку. Насколько легко вы готовы расслышать очередное

предостережение «вы в опасности»? Сигнал, что вы в беде? Вам достаточно

перелистнуть страницу газеты? Включить радио? Войти через свой компьютер в

Интернет? Если верить масс-медиа, жить на свете сейчас просто жутко.

И мы подозреваем, что это результат целенаправленной кампании. Страх хорошо

продается. Страх приклеивает телезрителей к их креслам, заставляет сметать журналы

с прилавков, приносит сверхприбыли. Программы новостей научились обострять наше

внимание набором тревожных фраз типа «Далее: неприятные новости для тех, кто

находится за рулем»; «Почему шоколад снижает ваш коэффициент интеллекта»; «Что

делать, чтобы избежать опасности»; «Знаем ли мы, какую воду пьем?».

Фрэнк Фуреди документально доказал разрастание индустрии страха в масс-

медиа, подсчитав частоту употребления слова «опасно» в британских газетах. В 1994

году оно встретилось 2037 раз. В следующем году это число оказалось вдвое больше. В

1996 году оно увеличилось еще на пятьдесят процентов. В течение 2000 года слово

«опасно» было напечатано в газетах свыше восемнадцати тысяч раз2. Если честно, неужели за шесть лет наш мир стал в девять раз опасней? Нас заваливают скверными

новостями. Глобальное потепление, столкновение с астероидом, атипичная пневмония, геноцид, войны, землетрясения, цунами, СПИД... Прекратится ли это когда-нибудь?

Скверные новости собирают свою дань. Нашей нынешней культуре повышенная

тревожность присуща в большей степени, чем любой другой из когда-либо

существовавших. Впервые за все время после окончания Второй мировой войны

родители считают, что следующее поколение будет жить хуже, чем жили они сами3.

Хотя продолжительность жизни удвоилась, и медицинские исследования

поднялись на невиданную ранее высоту, можно подумать, что на улицах свирепствует

бубонная чума. Журналист Боб Гарфилд отследил сообщения на тему здоровья в

наиболее влиятельных изданиях и обнаружил, что, помимо прочих медицинских

проблем,

 у 59 миллионов американцев есть сердечные заболевания;

 53 миллиона американцев страдают мигренями;

 25 миллионов американцев больны остеопорозом;

 16 миллионов не могут избавиться от ожирения;

 у 3 миллионов — рак;

 у 2 миллионов наличествуют расстройства мозговой деятельности.

Если просуммировать все данные, то получится, что 543 миллиона американцев

считают себя жертвами той или иной серьезной болезни, — цифра удручающая, поскольку у нас в стране всего 266 миллионов человек. Как замечает Гарфилд, «либо

наше общество исторически обречено, либо кто-то из нас не на шутку двурушничает»4.

Есть, есть эта заразительная паника. Пусть же она нас не поглотит. Будем среди тех, кто сохраняет спокойствие. Давайте признавать опасность, но не терять головы.

Помнить, что все время чем-то рискуем, но не поддаваться страху. Пусть другие дышат

миазмами тревоги, но не мы. Войдем в число тех, кому слышен иной голос — голос