Макс Лукадо - Любовь, которую стоит отдавать

Помнишь наставления Павла?

Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во

всякой скорби нашей, чтоб и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас

самих! (2 Кор. 1:3-4).

Утешать находящихся в скорби. Ты не знаешь, что сказать? Тогда открой Библию. Масличный лист для христианина —

стих Писания: «А все, что писано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний

сохраняли надежду» (Рим. 15:4).

У тебя есть Библия? Ты знаком с Ноем? Тогда начинай передавать листы.

Пораженным горем: «Сам сказал: "не оставлю тебя и не покину тебя"» (Евр. 13:5).

Придавленным чувством вины: «Нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе» (Рим. 8:1).

Безработным: «Любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу» (Рим. 8:28).

Тем, кто чувствует себя лишенным Божьей благодати: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16).

Библия — это целая корзина листьев. Неужели ты не поделишься ими? Они могут оказать поразительное влияние.

Получив лист, Ной стал другим человеком. «Ной узнал, что вода сошла с земли» (Быт. 8:11). Он поднялся наверх

сомневающимся, а спустился уверенным.

Вот как может все изменить один-единственный лист.

40

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ОН МОГ ВСЕ БРОСИТЬ

Любовь... Все переносит. (1 Коринфянам 13:4-7)

В ЛЮБОЙ МОМЕНТ ЭТОГО ПУТИ ОН МОГ ВСЕ БРОСИТЬ...

КОГДА ОН УВИДЕЛ ГРЯЗНЫЙ ПОЛ СВОЕГО ДОМА В НАЗАРЕТЕ.

КОГДА ИОСИФ ПОРУЧИЛ ЕМУ СДЕЛАТЬ УБОРКУ.

КОГДА ЕГО СОУЧЕНИКИ ДРЕМАЛИ ВО ВРЕМЯ ЧТЕНИЯ ТОРЫ, ЕГО ТОРЫ.

КОГДА СОСЕД УПОМЯНУЛ ЕГО ИМЯ ВСУЕ.

КОГДА ЛЕНИВЫЙ ЗЕМЛЕДЕЛЕЦ ОБВИНИЛ БОГА В СВОЕМ ПЛОХОМ УРОЖАЕ.

В ЛЮБОЙ МОМЕНТ ИИСУС МОГ СКАЗАТЬ:

«ХВАТИТ! ДОСТАТОЧНО! Я ВОЗВРАЩАЮСЬ ДОМОЙ!», НО ОН ТАК НЕ СДЕЛАЛ.

ОН НЕ СДЕЛАЛ ЭТОГО, ПОТОМУ ЧТО ОН ЕСТЬ ЛЮБОВЬ.

Он мог бы все это бросить. Все равно никто ничего бы не узнал. Иисус мог от всего отказаться.

Одного взгляда на чрево могло быть достаточно, чтобы заставить Его передумать. Бог свободен, как воздух, и

безграничен, как небо. Неужели Ему надо было ограничивать Свой мир до чрева девушки на целых девять месяцев?

На девять месяцев? Вот еще одна причина для отказа. На небесах нет месяцев. На небесах нет времени. Или, точнее

говоря, на небесах присутствует вся полнота времени. Это нам его не хватает. Наша жизнь проходит так быстро, что мы

измеряем ее секундами. Неужели Христос не предпочел бы оставаться по другую сторону временного водораздела?

Он мог бы. Он мог бы отказаться. Или, по крайней мере, позволить себе пойти на какие-нибудь уступки. Зачем Ему

было становиться плотью? Стал бы светом. Это же идея! Небеса могли открыться, и Христос мог сойти на землю в виде

белого света. А потом из этого столпа света прозвучал бы голос, звучный, громоподобный, вызывающий трепет.

Землетрясение, порыв ветра, пение ангелов в качестве сопровождения — и весь мир обратил бы на Него внимание!

Когда же Он пришел на самом деле, вряд ли кто-то заметил Его. Парада в Вифлееме не устраивали. Пира в этом

селении не состоялось. А повод для праздника был подходящий. Можно было хотя бы несколько вымпелов над яслями

повесить.

И вообще, ясли. Разве это не еще одна причина, по которой Христос мог бы повернуть обратно? В яслях грязно, там

воняет. Там нет на полу линолеума и нет кислородных баллонов. Как они собираются перерезать пуповину? И кто будет это

делать? Иосиф? Незаметный плотник из городишка, в котором всего транспорта — один верблюд? Разве нельзя было найти

лучшего отца для Бога? Кого-нибудь образованного, с родословной. Кого-нибудь побогаче? Этот парень даже не смог

оплатить номер в гостинице. Разве он заслужил быть отцом Творца вселенной?

Иисус мог бы от всего отказаться. Только представь, на какие изменения Он должен был пойти, какую пропасть

преодолеть. Что значило для Него воплощение?

Этот вопрос пришел мне не ум недавно, когда я играл в гольф. Ожидая своей очереди, я сел на корточки, чтобы

почистить мяч, и заметил рядом с ним целую кучу муравьев. Должно быть, их было больше дюжины, в панике лезущих друг

на дружку. Движущаяся пирамида высотой не меньше сантиметра.

Не знаю, что думаете вы, когда, ожидая своей очереди бить по мячу, видите на траве муравьев. Вот что подумал я: Зачем вы, парни, все тут сгрудились? У вас в распоряжении целая лужайка. Целое поле для гольфа. Потом до меня дошло.

Муравьи нервничают. И кто бы стал их в этом винить? Они живут под непрекращающимся метеоритным дождем. Каждые

несколько минут на их мир обрушиваются шары. Бух! Бух! Бух! Как только бомбардировка заканчивается, приходят

великаны, размахивающие колотушками. Если ножки и усики уцелеют под ударами великанов, муравей рискует потерять их

под новым градом метеоров. Лужайка для гольфа — не место для муравья.

Так что я попытался помочь им. Наклонился, чтобы они могли меня услышать, и позвал:

— Пойдемте, следуйте за мной. Здесь есть чудесная спокойная лужайка. Я хорошо ее знаю.

Ни один не посмотрел в мою сторону. — Эй, муравьи!

Снова не отвечают. Тогда до меня дошло: Я не говорю на их языке. Я не говорю по-муравьиному. По-человечьи

говорю довольно бегло, но муравьи меня не понимают.

Как же я могу достучаться до них? Только одним способом. Я должен стать муравьем. Из человека ростом 187 см

превратиться в крошечную букашку. Из весящего 90 с чем-то кило — в весящего сотые доли грамма. Сменить мой большой

мир на их крохотный мирок. Отказаться от гамбургеров и есть траву. «Нет, спасибочки», — сказал я. К тому же подошла моя

очередь бить по мячу.

Любовь все переносит... И Христос перешел от безграничной вечности к временной ограниченности, чтобы стать

одним из нас. Он не был обязан делать это. Он мог бы отказаться. В любой момент этого пути Он мог все бросить.

Он мог все бросить, увидев размер чрева. Он мог бросить, увидев, какой крохотной будет Его рука, каким тихим

будет Его голос, каким голодным будет Его желудок. При первом вдохе вонючего воздуха яслей, при первом порыве

холодного ветра. Впервые оцарапав коленку, разбив нос или попробовав горелые пончики, Он мог повернуться и уйти.

Когда Он увидел грязный пол Своего дома в Назарете. Когда Иосиф поручил Ему сделать уборку. Когда Его соученики

дремали во время чтения Торы, Его Торы. Когда сосед упомянул Его имя всуе. Когда ленивый земледелец обвинил Бога в

своем плохом урожае. В любой момент Иисус мог сказать: «Хватит! Достаточно! Я возвращаюсь домой!». Но Он так не