User - БИБЛЕЙСКИЕ СТРАСТИ

— Невероятно! — Иаков даже зажмурился от восхищения. — Учитель, надо будет сегодняшний четверг сделать памятным днём!

Ученики согласно закивали. Иисус изумлённо вскинул брови:

— В честь чего?

— Ну как же! День, когда был придуман такой способ добычи рыбы, достоин быть великим праздником!

— Но ведь я совсем о другом рассказываю! — закричал учитель в отчаянии. — Кто из вас может объяснить Иакову, в чём он неправ?

Разглядывая учеников, которые перешёптывались между собой c вытянутыми лицами и пытались незаметно спрятаться друг за друга, он постепенно мрачнел и наконец отвернулся.

— Если бы вы знали, — негромко заговорил он, — как порой тяжело: смотришь вокруг — слова, слова, слова... И никого больше. Вот ты: как был неправильным словом Симон, так до сих пор им и остаёшься. Именно оно, ошибочное имя, данное при рождении, делает тебя ленивым и нелюбопытным, не даёт проявить истинную сущность. Отныне нарекаю тебя Петром. И быть тебе с этим именем первым среди равных.

Опасливо выглядывавший из-за спины брата Пётр замер на мгновение, затем поднял голову и с интересом огляделся вокруг, будто увидел этот берег впервые.

Другие ученики поспешно отодвигались от Петра и прятались от его испытующего взгляда. Иисус тяжело вздохнул и сгорбился, затем снял с огня очередной прутик.

— Кто забыл посолить рыбу? — вдруг воскликнул он, хитро прищурившись. — Ну, я вас сейчас... Итак, слушайте меня: вы — соль! Соль земли...

— Не на-а-до-о-о! — разнёсся над берегом многоголосый вопль. Через секунду к Иисусу протянулось несколько дрожащих рук с тряпицами, полными соли. Учитель запрокинул голову и звонко, по-детски расхохотался. Но тут его взгляд упёрся в белый, одного цвета с солью лик Петра, и смех застрял у него в горле. По мере того, как он переводил глаза от лица к лицу, весёлая улыбка превращалась в гримасу сожаления. Чуть пожав плечами, он с досадой вздохнул и опять принялся за рыбу.

Ученики понемногу оживлялись, самые отважные тоже потянулись за прутьями. Через полчаса новоокрещенный мыслитель Пётр настолько расхрабрился, что осмелился почтительно спросить Иисуса:

— Учитель, но всё-таки: зачем ты создал столько рыбы, что мы вынуждены были почти всю её бросить на берегу? Я чувствую, что здесь сокрыт высокий смысл, но он от меня ускользает...

Иисус облизал пальцы и проворчал:

— Ну... Подумаешь, увлёкся немного. Ты сам, что ли, никогда не мечтал всласть выговориться?

Пётр уважительно его выслушал, принял позу сосредоточенности и начал обдумывать ответ учителя. После минуты напряжённых размышлений он тронул Иисуса за рукав:

— Хорошо, но что тогда означает морская рыба? Я следил — она попала в сети раньше других. Правильно ли я понял: из этого следует, что она была первым сотворённым существом?

Учитель выбрал из оставшихся прутик с самыми лакомыми кусками, придирчиво изучил его при свете догорающего костра и неохотно буркнул:

— Нет. Просто я терпеть не могу мелких костей в печёной рыбе.

# # #

Господь сидел на мягком травяном пригорке, держал двумя пальцами за хвост Змия и с тоской его рассматривал. Змий дёргался и извивался изо всех сил, но Господь умел держать очень крепко.

— Ну, и что мне с тобой делать? — вопросил Господь задумчивым голосом.

— Отпус-стить, — мгновенно среагировал Змий.

— Чтобы ты мне всю селекцию окончательно загубил? Ты же только что сразу две элитные линии испортил: и растительную, и разумную!

— С-сам меня таким с-создал, — напомнил Змий, кротко моргая голубыми глазами.

— Мало ли каким кого создали. Если тебя сразу сделать полным совершенством — что за смысл в дальнейшей жизни? А совершенствоваться? А бороться с дурной наследственностью и тяготами судьбы?

— Зачем? — недоумённо закатил глаза Змий, медленно покачиваясь в сильных пальцах Господа. — Ради аплодисментов ис-спорченной разумной линии? Ты на меня с-свои промахи не перекладывай. Не умею — научи. Не захочу... Э-э... Не захочу — отпус-сти и не прис-ставай.

— Нет-нет, — оживился Господь, — ты очень правильную мысль хотел высказать.

— Мало ли что я хотел выс-с-с-сказать! — завопил побледневший Змий. — Я ис-с-с-спорченный от рождения! Меня нельзя с-с-с-слушать!

— Ты только что доказывал Еве обратное, — ласково сказал Господь, гладя Змия пальцем по голове. — Очень убедительно доказывал. Значит, так: яблоками я сам займусь, а твоя задача — очистить души людей от своей демагогии. Сделаешь — воплощу обратно.

Из зелёного облачка, в которое начал расползаться Змий, донёсся слабый стон.

Ева вздрогнула и проснулась. Рядом на медвежьей шкуре тихо сопел Адам, чему-то улыбаясь во сне. Она приподнялась на локтях и огляделась. Кроме мужа, в пещере никого не было. Неужели ей померещилось? На всякий случай она затаила дыхание и прислушалась.

— Ева, ты зачем яблоко украла? — еле слышно прозвучал в голове унылый голос. — Это нехорошо. Не делай так больше.

— Кто здесь? — хрипло прошептала женщина.

— Это я, — так же тоскливо ответил голос, — твоя с-с-с-совесть...

Живые и мёртвые

Глянцевая кожура звучно треснула, от кисловатого сока на миг свело скулы. Наслаждаясь незнакомым вяжущим вкусом, она хрустела яблоком до тех пор, пока от него не остались черенок и три зерна в коробочке из глянцевых чешуек.

Под кожей защекотало, Ева встрепенулась и огляделась вокруг. В глазах плыло, мир менялся плавно, но совершенно явственно. Красивые белые контуры животных, внутри которых обычно клубились мысли — спокойные светло-лиловые, радостные светло-розовые, любопытные светло-оранжевые, — эти контуры неспешно мутнели, покрывались пятнами, обрастали какими-то неряшливыми клочьями. Уродливые твёрдые головы тупо глядели на неё блестящими шариками с тёмными кружочками посередине. Яркая аура деревьев и кустов тоже понемногу тускнела, светлая полупрозрачная зелень превращалась в запылённые полоски с неровными краями. Любимец Евы, пухлый птенец говоруна, копошившийся неподалёку, из светлого облачка обернулся невзрачным серым шариком.

Очнувшись, женщина дикими глазами уставилась на огрызок в руке, затем отбросила его в сторону и начала с омерзением вытирать руки о грудь.

— И правда, ядовитое. Получается, я сегодня умру? — неуверенно спросила она вслух.

— Это уже произошло, — прозвучал у неё в голове негромкий баритон.

— Как это?! Не понимаю... — растерялась Ева. — Я что — мертва?

— Как ты можешь сомневаться в слове моём? — мягко упрекнул её баритон. — Сказано тебе было, что умрёшь, отведав плода с древа познания, — разве могло случиться иначе?

— Но ведь я двигаюсь, дышу... Могу есть, — в доказательство женщина присела и сорвала большую земляничину, затем придирчиво её осмотрела и на всякий случай зажала ягоду с прилипшими песчинками в кулаке. — Разве мёртвые способны на такое?