User - ПОДВИГИ ГЕРАКЛА

— Ничего у тебя не получится, жалкий критик! — загремело в стороне. Геракл отпрыгнул в сторону и поднял дубину над головой.

Над ближайшими деревьями покачивалась огромная золотистая голова.

— Настоящая поэзия бессмертна — как я! — патетически провозгласила она. — Так что слушай и восхищайся!

— Ничего, и с тобой управимся, — мрачно проворчал Геракл, морщась от дикой головной боли. Он отбросил дубину и потащил из-за спины заколдованный Гермесом меч.

— Кто-то говорит, что я бабуля,

И давно не помню про любовь,

На меня летят, как пчелы в улей,

Словно я в любви открыла новь... —

громыхало над рощей. Геракл тихо крался между стволами, держа направление на голову.

— ...А сесть вязать смогу тогда,

Дела все кончены когда.

Герой скривился и стиснул зубы, но не проронил ни звука. Деревья постепенно редели, между ними уже проглядывали очертания огромной туши.

— Между прочим, это стихотворение даже опубликовали, — сообщила окрестностям гидра. — Если ты бывал в Аргосе, то мог видеть его на стене местной бани. Конечно, не за моей подписью, ваши дурацкие межвидовые предрассудки так утомляют. Я обычно творю под псевдонимом Патракая. Неужели не читал?

Даже если бы Геракл и хотел ответить, то не смог бы: он как раз карабкался по ветвям дерева с мечом в зубах, подбираясь к основанию бессмертной шеи.

— А это совсем новое, — смущённо проворковала гидра и захлопала ресницами. — По-моему, шедевр. Вот послушай:

— Я люблю его, люблю, брошу в печь полено,

И к обеду пригублю пыльное колено.

Буду думать я о нём, когда занят он конём...

Добравшись до конца толстого сука, Геракл перехватил рукоять меча обеими руками и ударил изо всех сил — грубо, словно топором. Голова запнулась на полуслове, золотистая шея дрогнула, накренилась и величаво рухнула в заросли орешника, чуть не придавив спешащего на помощь Иолая.

Яму копали долго и основательно, в две лопаты. Чтобы хоть как-то заглушить бубнёж, доносившийся из орешника, Геракл начал напевать любимую боевую песню отца, Иолай тут же подхватил мотив. Наконец работа была окончена, и герои, надрываясь, поволокли голову к яме, не обращая внимания на жалостливые стихотворные воззвания и душераздирающие вздохи.

— Я не хочу с тобой делить судьбу,

Ворчи один: бу, бу, бу, бу, бу, бу...

Под градом комьев земли голос становился всё глуше и глуше и наконец совсем стих. Бледный Геракл, кривясь и постанывая сквозь зубы, проговорил:

— Вот ведь заведётся такое несчастье — никак от него не избавишься. Разве только на время. Ничего, надеюсь, среди наших потомков тоже найдутся свои герои.

Иолай крепко пожал дяде руку и согласно кивнул.

Примечание: все приведенные стихи реальны и принадлежат светочу русской поэзии Наталье Владимировне Патрацкой.

# # #

(Стимфалийские птицы)

Странно, почему эта тетива с каждым выстрелом становится всё более и более тугой, хотя должно быть наоборот, подумал Геракл. С трудом натянув лук, герой кое-как прицелился в клекочущее тёмное пятно над головой и разжал пальцы. Тетива устало щёлкнула по кожаной накладке, и последняя Стимфалийская птица с неприятным чваканьем вонзилась в болотную кочку.

Геракл опустил лук, ткнулся лбом в прохладную кору лавра и закрыл глаза. В басовитом гуле, переполнявшем голову, медленно плавали цветные круги.

— За что ты так, герой? —прозвучал сзади угрюмый голос.

Сын Зевса вздрогнул и поднял голову. У поворота тропинки стоял широкоплечий старик с клюкой и неодобрительно смотрел на него исподлобья.

— О чём ты, старик?

— Зачем ты устроил это избиение? Чем мы провинились перед тобой?

— Ничего не понимаю... — растерянно проговорил Геракл.

— Я спрашиваю, чем тебе помешали наши птицы?

Из-за ствола дуба выглянул чумазый подросток. Герой на мгновение встретился с ним взглядом и отшатнулся — с такой ненавистью смотрел на него мальчишка. Выкрикнув что-то непонятное, но явно оскорбительное, подросток погрозил ему кулаком и нырнул в густые заросли орешника.

— Да в чём дело? — хрипло воскликнул Геракл. — Почему эти твари — ваши?

Старик скривился, замычал и с силой вонзил в землю затрещавшую клюку.

— Наше племя всегда промышляло кузнечным ремеслом, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Металл из перьев наших птиц не уступает небесному, из него получаются самые лучшие мечи не только в Аркадии, но и во всей Элладе, а может, даже в Ойкумене. Скажи, о доблестный герой, на сколько хватит нам этого твоего запаса? — кивнул старик на тушку птицы, ощетинившуюся погнутыми лезвиями у его ног. — На месяц? На два? А потом что прикажешь делать? С голоду помирать на этом болоте?

— Но мне сказали, что они ели людей! — срывая голос, закричал Геракл.

— Только после смерти, — с горечью сообщил ему старик. — Любой из нас считает величайшей честью отдать долг священным птицам, которым мы обязаны... которым мы были обязаны всем. Они охраняли нашу местность от набегов чужаков, помогали охотиться на диких быков и свиней, а в голодные годы кормили нас своим мясом.

Краем глаза Геракл уловил какое-то движение. Осторожно глянув поверх скалы, он увидел, как у подножия горы быстро бегут четыре мускулистых парня, держа в руках кузнечные молоты.

— Уходи, герой, — отрывисто бросил старик. — Сейчас же. Я постараюсь задержать людей на некоторое время. Или ты их тоже?..

Геракл поднял глаза на старика, собираясь что-то сказать, но промолчал, поднял с земли котомку, повернулся и тяжело побежал по каменистой тропке.

# # #

(Керинейская лань)

— Гей-гоп! — Керинейская лань наподдала Гераклу копытом под зад, с лёгкостью оттолкнулась от земли и перелетела через кучу валежника. — Догоняй! Я опять тебя осалила!

Багровый от злости здоровяк рыкнул и рванулся прямо сквозь валежник, оставляя за собой широкий пролом в стене веток.

— Вот так, вот так, молодец, — подбадривала его на бегу лань. — Можешь ведь, когда захочешь...

Действие зелья, подаренного герою жрецами Гермия Крылоногого, понемногу заканчивалось. Ноги со взбухшими венами наливались усталостью; лёгкие, размеренно качавшие воздух на протяжении всего пути до Гипербореи, начали судорожно дёргаться. Впереди показался узкий проход между скалами. Геракл из последних сил ускорил бег, молясь всем олимпийским родичам, чтобы каменный коридор кончился тупиком. Но через пару поворотов стены коридора раздвинулись, и герой вслед за ланью вылетел на огромное плато перед пологим горным склоном.

Ноги Геракла подкосились, и он с размаху рухнул на землю ничком, едва успев выставить перед собой руки. Его ноги, в жилах которых ещё текли остатки зелья, вздрагивали и ёрзали по щебёнке.