Нталья Коралевских - АнтиЗолушка

последняя! ! ! Если вылезу ­впредь открывать дверь

незнакомцам буду с автоматом наперевес. Чуть что не так ­

очередь в лоб, и пусть будет земля тебе пухом! А меня

отмажут...

С Терещенко разговор короткий ­ чем меньше у него

против тебя улик, тем меньше цена вопроса. Если их нет ­

отдал тысяч пять евро просто в качестве

благотворительного пожертвования ему и его ребятам. И

спи спокойно. А если улик много, и ты в грязи по уши ­

тогда цена возрастает. Но неразрешимых ситуаций для

Евгения Михайловича ПРОСТО НЕТ.

Сейчас я начинаю понимать, что таких людей уважать

и беречь надо. Вот честно.

Изоленту я ­ таки надкусала и измочалила ­ будто

бобер ­ недоучка. Но этого было мало...

И в тот момент, когда я уже совсем отчаялась, мне в

пятку впился острый осколок бутылки.

Я СПАСЕНА! ! !

Под невероятным углом вывернув запястье, я

вцепилась в спасительный кусок стекла и осторожно, стараясь не порезаться, потянулась им к стягивающим руки

веревкам. Пилим, пилим, режем... Ну и сука этот "Саша" ­

таких узлов навязал! Скотина! Найду тебя, милый добрый

мальчик ­ сама закопаю. Или папа поможет...

Спустя полчаса я расправилась с веревками ­ сама не

поняла, как. Но мои многострадальные руки наконец ­ то

были свободны! Шипя, я принялась растирать затекшие

запястья. От изоленты избавилась в тот же момент ­ яростно

сорвала ее с губ и бросила в переплетение еловых лап. Жаль, тело "Саши" под эти лапы не погребешь... Ой, как жаль!

Теперь передо мной стояла вторая по важности задача

­ выбраться из оврага. Но с освобожденными руками это

было не такой уж проблемой. Немного походив взад ­ вперед

по оврагу, размером не превышающему подвал дачного

домика 4х6, я внимательно осмотрела место своего

нечаянного заточения.

Немного поднапрячься ­ и... Пальцы словно когти

вцепляются в земляные стены моей временной тюрьмы, я

упираюсь ногами, словно опытный скалолаз, соскальзываю, цепляюсь. Опять соскальзываю и падаю. Печально сажусь на

колючие лапы, пытаюсь собраться с мыслями и придумать, как же быть.

Вспоминается что ­ то смутно похожее, в детские годы

прочитанное в учебнике по ОБЖ. Но толком ухватиться за

эту мысль я не могу ­ меня трясет, холодно и очень хочется

пить. И курить. Да и поесть я бы тоже не отказалась... Но

мечтать можно долго, а потом найдут меня, мечтательницу

долбанную, наполовину съеденной, если найдут вообще...

Соберись, Анита, соберись и думай. Ради Бублика

соберись, ради папы. Ради себя, в конце концов! Давай, голова, думай ­ не шапку, а бриллиантовые серьги куплю! !

Внимательно смотрю на земляные "стены" ­ кое ­ где

торчат толстые корни непонятных растений, земля

достаточно мягкая... Вздохнув и мысленно попрощавшись с

маникюром, я начинаю руками выкапывать себе "ступеньки", держась за особо толстый корень какого ­ то дерева...

Спустя час я с трудом, сама не понимая ­ КАК, ­

выбралась из проклятого оврага. Вся в земле, грязная, оборванная, в одной тонкой маечке и короткой юбке, прихрамывающая на левую ногу и с дикой жаждой убивать

во взгляде. Вздохнула, мысленно попрощавшись со своим

временным прибежищем, и, хромая, направилась к шоссе, местонахождение которого помнила весьма смутно. Нужно

было поймать машину и при этом самой оказаться не

пойманной.

До шоссе я добралась очень нескоро. Пить хотелось

смертельно ­ воды, сока, чая, кофе... да чего угодно! Лишь

бы смочить горящее сухим пламенем горло и раздраженное

нёбо. А потом замотаться по уши в теплый плед и лечь, поспать пару часов... Еще и папе позвонить надо.

Столько дел, столько дел... Мне бы дожить до утра, живой добраться до дома, Бублика покормить и выгулять. А

потом уже позвонить отцу и попросить о помощи ­ бегать и

прятаться от Влада, опасаясь за свою жизнь, мне бы

абсолютно не хотелось. Да и в родной Глазов возвращаться

тоже ­ это я сделаю в самую последнюю очередь. Привыкла

я к этой гребаной Москве...

Через дорогу от меня приветливо светилась вывеска

круглосуточного продуктового магазина. Здраво рассудив

(сама удивляюсь, как я в таком состоянии еще и здраво

рассуждать ухитрялась...), что там точно может быть

телефон, я бодро захромала к гостеприимно распахнутой

двери убогой лавчонки.

При виде меня, "красивой", продавщица, оказавшаяся

девчонкой лет восемнадцати, заорала. Словно я ее грабить

пришла, хех.

­ Девушка, можно от вас позвонить? ­ устало

попросила я. ­ На меня было совершено нападение...

Этих двух простых фраз оказалось достаточно для

того, чтобы меня тут же напоили (о, великая, о

неподражаемая ледяная "Кола"! ), закутали в какую ­ то

старую куртку, найденную в подсобке и с готовностью

вручили сотовый телефон. Минутку подумав, я набрала

тому единственному человеку, который сейчас и впрямь мог

прийти мне на выручку.

­ Алло, пап, это Анита...

Спустя сорок минут около магазинчика остановились

два навороченных черных джипа. За мной приехали ­ папины

"представители". Я с облегчением вздохнула, попросила

Артема, как единственного своего знакомого, рассчитаться с

отзывчивой продавщицей и похромала к ближайшему джипу, провожаемая сочувственным взглядом парня.

Когда ­ то в далекие девяностые мы с ним в войнушку

на папином участке играли, позже, в школе, обещали

вырасти и пожениться, а сейчас ему приходится лицезреть

свою детскую любовь в таком вот неприглядном виде.

Главное, чтобы папе не доложил, как меня отделали, а то он

примчится, и пол ­ Москвы с землей сравняет. Я своего

папочку хорошо знаю.

В машине меня укутали в теплый плед, вручили

фляжку с коньяком и вообще окружили заботой и

вниманием. Я вежливо поблагодарила чутких "мальчиков" и

практически в ту же минуту отключилась. Скорее всего ­

просто потеряла сознание.

Спустя пару минут машина громко заурчала и

тронулась с места ­ меня повезли обратно в Москву...

В себя я пришла только тогда, когда Артем деликатно

потряс меня за плечо ­ дескать, приехали, хватит спать.

Сонно поморгала и...

На месте моего пентхауса, стоившего бешеную прорву

денег, на двадцать пятом этаже элитного жилого комплекса

зияла огромная черная дыра.

Я протерла глаза, желая убедиться в том, что это не

сон. Дыра никуда не делась.

­ ЧТО ЭТО? ­ сдавленно прошипела я, указывая на то, что еще утром было МОЕЙ квартирой. ­ ЧТО ЭТО ТАКОЕ, Я ВАС СПРАШИВАЮ? ! ! И ГДЕ... ГДЕ МОЯ СОБАКА? ! !

!

При мысли о том, что я больше никогда не увижу

Бублика, меня накрыла самая настоящая истерика. Я так

старалась, выкарабкалась из проклятого оврага, который