Людмила Рублевская - Контрабандист, шпион, романист

Тем не менее роман «Любовник Большой Медведицы» занимает в конкурсе первое место.

Сразу же заговорили, что такому таланту не место за решеткой. Судьбой Песецкого занимается его издатель Мельхиор Ванькович. В газете «Литературные ведомости» за 30 мая 1937 года появляется репортаж «Большая Медведица светит из–за решетки». Но на свободу новоиспеченный романист, несмотря на то, что болен туберкулезом, вышел не сразу. Еще бы — с такой репутацией...

Зато, когда приказ об освобождении был подписан, за уникальным узником был прислан автомобиль начальника тюрьмы «Святой Крест».

Впрочем, на этом проблемы тюремщиков не закончились. Узнав о чудесном освобождении товарища, зэки кинулись творить. Постоянно пополняющиеся кипы графоманских рукописей надолго стали головной болью тюремного начальства.

Свобода и смерть

Песецкий узнает вкус славы. Особенно любит посещать виленские литературные салоны. Впрочем, для польских интеллектуалов он все же остается лидером «литературы категории Б» и человеком другой культуры.

Карьеру прервала война.

Во время немецкой оккупации польские контрразведчики вспоминают о безбашенном сотруднике. Песецкий вновь берется за рискованную работу — возглавляет ликвидационный отряд, выполняя вынесенные подпольщиками приговоры нацистам и их литовским прихвостням.

Спас немало людей, однажды пришлось выкрасть архив из здания гестапо. Был награжден... Однако после войны в Польше не остается. Перебирается в Италию, затем в Лондон, ибо советскую власть ненавидит по–прежнему. Об этом свидетельствует его блестящее произведение «Запiскi афiцэра Чырвонай Армii», написанное в виде дневника русского парня Мишки Зубова, который в 1939–м впервые попал в Западную Белоруссию и никак не может понять, почему его, освободителя, не носят на руках и как это в лавках продается без карточек белый хлеб.

В Англии Песецкий живет очень скромно, зарабатывает черной работой, но чувства юмора не теряет: «Тут жывуць ангельцы, палiцыянты ды я. Падобна, што ангельцы размаўляюць па–ангельску, бо я iх зусiм не разумею i падазраю, што яны й самi сябе не разумеюць. Напрыклад, з адным з iх я «размаўляў» дзве гадзiны, пры дапамозе гэтых адзiна вядомых мне выразаў — «так», «не» й «вох!» Гэтага мне хапiла».

У эмигранта не складываются отношения ни с социалистическим правительством Польши, ни с эмиграционными кругами — Песецкий, не признающий компромиссов, обрушивает гнев на уехавшего на запад авторитетнейшего Чеслава Милоша, обвиняя в недавнем сотрудничестве с коммунистами.

Любимца Большой Медведицы почти забывают. Да и здоровье бывшего узника сдало. Он лечится в госпиталях, в 1964–м умирает от рака. Похоронен Песецкий в Уэльсе, на могильном камне выбито изображение Большой Медведицы.

Сегодня проза Сергея Песецкого возвращается к читателю. Его романы переводят на белорусский и русский языки. И остается только предполагать, сколько бы приобрела наша литература, если бы Песецкий писал на родном белорусском языке.