Бриджид Кеммерер - Буря

Мама прибиралась на кухне.

И это означало, что что-то случилось. Может, сломалась машина, или в почтовом ящике появился неожиданный счет, или, может, в госпитале опять урезали ее часы.

Бекка протерла глаза и пожалела, что не работает сегодня. Она по опыту знала, что будет лучше, если просто спустится вниз и разберется с маниакальным поведением матери уже на месте.

— Такая чудачка, — пробормотала Бекка. Она сползла с кровати, удивляясь, было ли это ее наказанием за то, что вчерашнее ночное приключение сошло ей с рук.

Маму, трущую губкой подложку под посуду, она обнаружила в окружении десятка коробок «Встряхни и пеки» и со смесью для выпечки кексов.

Бекка вздохнула и взяла кружку из шкафа.

— Ты серьезно, мам? Подложка?

— Она грязная. Это же безумие.

Бекка положила в чашку три полных столовых ложки сахара.

— Верно. То, что ты делаешь, — это безумие.

— Ты знала, что твой отец был в городе?

Бекка чуть не пролила сливки на стойку, но в последний момент удержала руку.

— Да?

Мама начала тереть с удвоенной силой.

— Он сказал, что оставлял для тебя сообщение.

Попала .

— Может, Квинн принимала. Ты же ее знаешь. Ты с ним говорила?

Мать взглянула на нее.

— Это же очевидно, Бекка.

Бекка до краев долила кофе в свою чашку.

— И ты... не была удивлена, что он в городе?

— Ну, я предполагала, что он, в конце концов, объявится. — Мама начала с грохотом расставлять коробки на чистой полке, при этом подчеркивая каждое сказанное слово. — Мне просто хотелось бы, чтобы меня предупредили о том, что он тебе звонил. Понимаешь? Поэтому, когда он оказался передо мной и спросил, не испортила ли я твое мнение о нем...

— Мам. — Обычно ее мать не была столь взвинчена. — Ты в порядке?

— Нет, не в порядке. — Мама бросила пачки с макаронами в шкафчик. — Во-первых, потому что мужчина, которого я не видела много лет, появляется на пороге, а потом я обнаруживаю, что всю переднюю часть дома какие-то дети разрисовали краской.

Сквозь стенки керамической чашки, кофе обжигало ей руки, но Бекка мертвой хваткой держала ее. Она задумалась над замечанием матери о появлении отца, но теперь ее мысли потекли в другом направлении. Не была ли это ее расплата за появление на вечеринке Дрю?

Мама продолжала разглагольствовать, натягивая желтые резиновые перчатки прежде, чем схватить банку чистящего средства «Изи-офф».

— Не знаю, почему эти люди думают, что у меня есть время заниматься фасадом дома, когда они обращаются с ним, как с переходом через дорогу.

Бекка аккуратно поставила кофе на стойку и повернулась к кухонной двери. Она просто пойдет и лично убедится.

Она почти бежала, когда ее рука ухватилась за дверную ручку. Она рванула дверь, готовая броситься на крыльцо, чтобы увидеть нанесенный ущерб.

Поэтому чуть не упала сверху на своего отца, стоявшего на коленях с кистью в руке.

Он выглядел так же, но немного по-другому, что было довольно удивительно. Будто смотришь на фотографии в старом мамином ежегоднике — тот же самый человек, но... нет. Она полагала, что он был привлекательным парнем с рыжевато-коричневыми волосами, которые еще не поседели, хотя несколько седых прядок все же закрались в его козлиную бородку. У него были глаза стального серого цвета, которые она унаследовала, но его же были глубоко посажены над выдающимися скулами. Одет он был в какую-то униформу: брюки цвета хаки и рубашку на пуговицах с заплатками на рукавах, на которых поочередно были надписи «Департамент природных ресурсов» и «Отделение по контролю над дикой природой». На подъездной дорожке стоял зеленый грузовик с соответствующим логотипом на дверце.

— Полегче, — сказал он. — Дверь еще не высохла.

Она отдернула руку, хотя и не коснулась ничего, кроме дверной ручки внутри. Из-за свежего слоя краски дверь сверкала в утреннем свете. Он уже покрасил на три четверти, и она видела лишь край красной линии, нанесенной спреем у основания.

Бекка уставилась на дверь, будто могла каким-то образом прочитать написанное сквозь слой бежевой краски Дюрон.

Отец переложил кисть в левую руку и протянул ей правую.

— Билл Чендлер. Приятно познакомиться.

Бекка нахмурилась

— Забавно.

Он убрал руку, а потом жестом предложил ей выйти на крыльцо.

— Закрой ее, чтобы я мог закончить.

Ей очень хотелось закрыться изнутри. Но она осторожно из-за щепок вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь. Сейчас, стоя лицом к дому, она не видела граффити, за исключением полосы в нижней части двери.

Она понятия не имела, что сказать отцу, потому завела обычный разговор, будто видела его каждое утро.

— Мама сказала, что краска была разбрызгана по всему фасаду дома.

— Только на двери. Твоя мама склонна преувеличивать.

Это разозлило ее. Она выпрямилась.

— А тебе откуда знать?

Он кивнул, потом окунул кисть в банку с краской, стоящую у правого колена.

— Ты права. — Он помолчал и взглянул на нее. — Она была склонна преувеличивать. И делает это до сих пор?

Бекке не хотелось кивать в ответ. Но он был прав. Вместо этого она уставилась во двор.

Он провел линию на двери.

— Я оставлял тебе сообщение, чтобы ты мне перезвонила.

— Я не отвечаю на звонки совершенно незнакомых людей. Никогда не знаешь, что они могут продавать.

— Верно. Зачем рисковать, правда?

В его словах таилась обида, она была в этом уверена. Бекка нахмурилась.

— Чего ты хочешь?

— Прямо сейчас я хочу закончить красить дверь.

— Думаешь, несколько мазков краски на двери вернут тебе мамину благосклонность? Где ты вообще взял эту краску?

— В сарае твоей мамы. И я не имею ни малейшего понятия о ее благосклонности, милости или чем-то еще. Я просто подумал, что могу помочь, пока жду, когда ты проснешься.

— Зачем?

Он посмотрел на нее.

— Затем, что я твой отец, Бекка.

Она уставилась на него.

— Надо же, и ты говоришь это с таким невозмутимым видом.

Он снова посмотрел на дверь и наложил еще один слой краски.

— Можешь вести себя отталкивающе, если хочешь. Но я знаю, что ты любопытна.

Ей хотелось ударить его. Или пнуть; с угла было бы лучше.

— И что?

— Я тоже. У меня кое-какие дела в городе, поэтому я останусь здесь на некоторое время. — Он замолчал. — Я подумал, может, мы могли бы наверстать упущенное.

— Дела . — Она закатила глаза. — Как захватывающе.

— Вовсе нет. Я расследую нарушения в области крабового промысла в Аннаполисе. Что может быть скучнее.

Она прислонилась к обшивке рядом с дверью и взглянула на улицу.

— Ты хочешь просто прийти сюда после стольких лет ничего неделания, за исключением случайных звонков, и вести себя так, будто мы вдруг можем стать...