Виталий Амутных - Ландыши-47

бывало, из дома вышла. Соседи чуть с лавочки не попадали. Смотрят: совсем Наташка с

ума съехала — разрядилась, как б... позорная — вся в цветках каких-то. А через неделю

прибежал среди ночи к Анфисе Васильевне дед Матюха, весь потный от потрясения,

красный. Шепчет быстро-быстро, а сам трясется, как отбойный молоток:

- Натаха мыться собралась, я за ней подсмотреть решил. Скинула она с себя все, а

цветочки-то, как были, так на ней и остались!

К утру уж все о том толковали. Тут-то соседушки и задумались.

Много времени не прошло, является муж домой сам на себя не похож. Ужинать сел.

Борщ ест — не ест, время тянет. Потом и говорит:

- Вызывали меня куда следует. «Что же, — говорят, -жена твоя себе позволяет?!»

«А что позволяет?» — спрашиваю. Загудели: «Ты нам дурака здесь не валяй! Пишут

люди: оскорбляет она их недостойным своим извращением. Ты давай-ка сам разберись

побыстрее, чтобы нам за это дело взяться не пришлось».

Заплакала Наташа тихонько. Муж сидит перед тарелкой с остывшим борщом, голову

повесил. Делать нечего, надо какой-то выход искать. Стали они вместе те цветы-ландыши

злосчастные обрывать. Только оборвут, трех минут не пройдет — все они на месте, будто

и не трогали их. Уж вся квартира в цветах: на стопе цветы, на полу цветы, в шкаф

складывали — и там больше места нет. Просидели они в горькой кручине всю ночь, глаз

не сомкнули, а поутру решили в больницу пойти. Дверь открыли, соседки так по своим

норам и прыснули.

Очередь к доктору большая была, а как в кабинет вошли, очень всех удивили.

- Не знает советская медицина такого случая. Вот если эти таблетки не помогут —

тогда не знаю. Обращайтесь в сельскохозяйственную академию.

Таблетки не помогли. На работе мужу второй раз на вид поставили. Отправились в

сельскохозяйственную академию.

- Дело странное, — там сказали, — только к нам оно не относится. Идите в

санэпидемстанцию.

В санэпидемстанции посоветовали в больницу обратиться.

А время-то шло. Результата нимало. Начальники мужнины совсем рассвирепели.

- Если, — говорят, — твоя жена не прекратит терроризировать население...

Хоть и силен был мужик у Наташи и смел, а тут не выдержал.

- Прости меня, Наташенька, но не могу я с тобой такою жить. Ухожу. Может статься, к

одинокой тебе никто приставать не будет. Прости и прощай.

Как ушел он, так и слегла Наташа. Долго хворала. Но люди ее одну в беде не

оставили: лекарства из аптеки носили, чай грели, компрессы прикладывали... А как

поправилась, помогли устроиться в специальный дом, где всех таких сирых и убогих

пригревают: вниманием, лаской окружат, кормят почти что даром и завсегда медицинскую

помощь оказать готовы.

Не сразу привыкла Наташа к новому месту, новому коллективу. Было, что и бежать

куда-то хотела. Потом ничего, успокоилась, друзья появились, общие интересы. И, если

случается, плачет она о чем-то, зато никто здесь странностью в глаза не тычет.

Администрация даже очень Наташей довольна, потому что к любому празднику, любому

юбилею в их учреждении всегда теперь есть живые цветы.

1992 г.