разведка - ИВАН БОРОДУЛИН

Лейтенант оказался храбрым человеком и уже на следующий день доказал это. Гитлеровские самолеты, появившись со стороны Киркенеса, нанесли массирован­ный удар по нашим наступающим частям. Особенно же­стокой бомбежке подвергся 24-й стрелковый полк, сле­довавший по дороге со всеми обозами и артиллерией. Вражеские пикировщики появились неожиданно, полк не успел рассредоточиться и понес большие потери. До­сталось немного и нашему полку. Несколько бомб разорвалось на берегу Петсамойоки, неподалеку от нас. Разведчики попрятались, кто где мог. Только лейтенант Морозов никуда не побежал. Он спокойно затоптал костер и, поглядывая в небо, на самолеты, продолжал сидеть на прежнем месте. Когда налет кончился и при­стыженные разведчики стали возвращаться к костру,

209

лейтенант, как бы между прочим, пояснил, что он не раз был под бомбежками, понимает, куда должны упасть «гостинцы» с пикирующего самолета, а потому знал, что* опасности большой нет.

Вскоре наш полк вышел в район, где сходились до­роги из Луостари, Петсамо и Киркенеса. Эта развилка стала самым главным местом сражений, так как здесь был единственный путь для отступления вражеских ча­стей. Из Петсамо их гнали десантники Северного флота. Сюда же отходила вторая горноегерская дивизия гитле­ровцев с центрального участка фронта. Немцам грози­ло полное окружение, и они спешили любой ценой про­рваться через перекресток дорог.

Наступившая ночь не дала возможности нашим ча­стям занять сплошную оборону у перекрестка и перере­зать пути отступления. Да и немцы всеми силами стара­лись удержать за собой развилку. Они сосредоточили в этом месте несколько батарей шестиствольных мино­метов, которые плотным огнем держали нашу пехоту на почтительном расстоянии.

Командный пункт нашего полка расположился в бро­шенном немцами передвижном домике. Увидев нас, подполковник Пасько заметил:

— Ага, на ловца и зверь бежит.

И тут же объяснил задание — найти дорогу, чтобы вывести с тыла в район перекрестка стрелковый ба­тальон.

Наскоро перекусив, вшестером мы отправились в ночь и долго бродили по склонам сопок, пытаясь скрытно приблизиться к району перекрестка, но сделать этого не смогли из-за сильного минометного огня. Зато мы нашли очень удобную позицию для танков, о чем и до­ложили командиру полка.

210

Пасько принял решение выдвинуть приданные полку три танка Т-34 на огневой рубеж и взять под обстрел перекресток. Молоденький командир головного танка, в который сел я, глядел недовольно, сердито пригова­ривая:

— Дурацкое дело — нехитрое. Перещелкает нас не­мец в темноте, а танки еще пригодятся.

— Что ж, перещелкает — пойдете к нам в пехоту,— сказал я,— а пока давай двигай в стык вот тех высоток.

Через полчаса танки стояли под прикрытием отвес­ной скалы и вели огонь по перекрестку, по немецким машинам и колоннам солдат. Прощаясь, танкист, уже улыбаясь, сказал, что работы у них хватит до самого утра.

Поработали наши танкисты на славу.

На рассвете, когда мы подошли к ним, из всех трех машин раздавался храп, а на перекрестке валялись иско­реженные орудия, повозки, автомобили.

Путь на Петсамо был свободен. Наш полк маршем двинулся по дороге. К полудню мы уже встретились с десантниками Северного флота.

Всего два часа отдыха — и нам новое задание. Две роты первого стрелкового батальона и наш взвод раз­ведчиков сели на танки, автомобили-амфибии и понес­лись к никелевым рудникам вслед за отступающими фа­шистами. У небольшой речки головной танк настиг нем­цев, и не дав им снять понтонный мост, выскочил на противоположный берег. Идущие следом танки подави­ли несколько пулеметных гнезд и минометную батарею противника. К ночи мы остановились, а спустя несколько часов подошли другие роты нашего полка. Они принес­ли печальную весть — убит командир первого батальо­на майор Кузоваткин, наш большой друг и отличный

211

офицер. Батальоном стал командовать капитан Во-.

робы и

Оставляя никелевые рудники, немцы всюду понаты­кали огромное число мин. Пока мы возились с ними, противник откатывался все дальше и дальше. Наш полк вошел в поселок Никель. Все, что фашисты не успели взорвать, было заминировано — склады, здания, тонне­ли, вагоны. Разведчикам пришлось принять участие в разминировании, так как саперов не хватало, а мы понимали толк в немецких «сюрпризах».

В одном из железнодорожных тоннелей стояло де­сятка полтора товарных вагонов. Осветив состав кар­манными фонариками, мы осмотрели его и без тру­да обнаружили ловушку: стоило только потянуть дверь вагона, как раздался бы взрыв. Потребовалось немало времени, терпения, и хладнокровия для того, чтобы обезвредить мины. В одном вагоне лежали боеприпасы, в другом — советские деньги в папиросных ящиках, в третьем — колбаса и много всякого добра.

Только мы собрались отдохнуть и попировать, меня срочно позвали к командиру полка. У него уже находи­лись командиры батальонов и отдельных рот. Оказа­лось, поступил приказ — полку поручено совершить об­ходной маневр по труднопроходимой горной местности и выйти в тыл вражеской группировке, которая пре­граждала подступы к городу Киркенесу — важной воен­но-морской базе, откуда шла эвакуация войск против­ника.

Полк выступал немедленно, без артиллерии и обоза*

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

В СЕВЕРНОЙ НОРВЕГИИ

Первые пять-шесть, километров полк шел., легко и довольно быстро по хорошо заметной горной тропе, но потом тропа исчезла и дальнейшее продвижение без разведки стало невозможным. Теперь впереди пошли мы. Марш километра на три-четыре, затем обратно за полком и снова, уже в третий раз, той же дорогой. По-ом снова. Эти челночные путешествия были изнури­тельными, выматывали все силы. Попадались на нашем пути и почти непроходимые места. Иногда полк в тече­ние восьми-десяти часов спускался только с одной скалы, обойти которую было нельзя. Спустя некоторое время догадались, что возвращаться всем взводом во­все не обязательно, достаточно послать одного-двух разведчиков. Самые большие неприятности нам до­ставляли горные речушки, через которые приходилось перебираться вброд. Остается удивляться, что ни один из нас не схватил даже легкого насморка.

Помнится, как на расстоянии пяти километров нам пришлось перебираться через десяток речушек, и каж­дый раз выше, чем по грудь. Настало время кому-то возвращаться за полком. И конечно, надо было назна­чить самого выносливого, физически крепкого парня. Смотрю поочередно на каждого из одиннадцати и за­держиваю взгляд на Юрии Крылове. Он без всяких слов понимают, что надо идти ему, встает и, улыбнув­шись, вдруг запевает: