Л. (предположительно) - Соня в царстве дива

На этот раз запищали в оба голоса, потом хлоп, хлоп! и опять задребезжали стекла.

„Сколько же у них там должно быть парников!" подумала Соня. „Что-то они теперь станут делать! Хоть бы догадались вытащить меня в окно; сил моих нет скорчившись лежать."

Ждет Соня, прислушивается — ничего не слыхать. Спустя немного, слышит, катится что-то, будто везут телегу; говор иа разные голоса. „Лестницу, ребята! тащите лестницу", говорит один. „Эй, Петька, тащи ее сюда! на угол станови!"

„Эх, коротка, братцы," кричит другой; „одной мало, другую подавай! Веревкой ее связать!

,,Эй,Васька,веревкухватай,связывай!"

Приставили лестницу, взбирается кто-то, вдруг стал: и крепка-ли крыша, ребята," говорит; „вот что, не провалиться бы!"

„И то! Глядит-ка, гляди, никак доска ползет! Берегись, ребята, головы прочь!" кто то хлопнулся о землю и пошел треск и гром внизу.

„Эй, братцы, никак Петька слетел? и то слетел."

„Кому-жь теперь, братцы, в трубу-то лезть?"

„Как знаете, я не полезу."

„Ты, Васька, полезай!"

,.Ишь ловкий! не пойду, сам полезай!"

„Кому, сударь, прикажете лезть?"

„Ваське," приказал кролик.

„Васька, барии тебе велит!"

Соня просунула ногу в трубу сколько можно было выше и ждет; слышит в трубе поднялась возня-, скребет,шаркает что-то близехонько над ней.

„Ну, Васька идет", думает она и что есть мочи брыкнула в него ногой. Ждет. Вот, слышит, загомонили внизу на все голоса: „во-на! Васька, Васька-то вылетел!" Потом кролик вопит: „вон, вон он около изгороди лежит"! Все затихло на время, потом опять заголосили-, слышно,будто хлопочат около Васьки.

Один кричит: „Голову держи! Водкой отпоить"!

„Да тише вы, братцы"-, кричит другой; „помаленьку, не то захлебнется! Ну, что, брат Васька, отлегло ли?"

,, Говори, чтб, как было"? говорит кролик. „Как это тебя из трубы вы кинуло?"

Тут запищал кто-то слабеньким голосом.

„Это Васька очнулся", решила Соня.

„И не припомню, братцы, чтб тут было: как поддало из трубы, индо в глазах помутилось!... Я в трубу, а из трубы как пырнет в меня чем-то, —я, братцы, и не взвидел света. Вылетел словно пуля!....

„Что и говорить, важно вылетел!" поддакнули все. Опять замолчали.

„Поджечь разве дом?" спустя немного, вдруг говорит кролик.

„Попробуйте-ка, дураки” закричала тут Соня во весь голос. „Вот погодите, натравлю я на вас Катюшку"!

Все смолкло.

„Ну", думает Соня, „что-то они теперь затеят! Хоть бы догадались крышу разобрать".

Немного погодя, опять голос кролика: „и одного будет воза для начала".

„Чего это, одного воза?" думает Соня. Скоро узнала чего, как посыпалась на нее куча камушков, и ударились ей прямо в лицо.

„Забьют теперь, пожалуй, коли их не унять! Ну, вы там, полноте, дурачье!;'

Опять все замолкло, не слыхать ничего.

Вдруг Соня видит: брошенные камушки превращаются в пирожки. „Что за диво! Попробовать разве сесть хоть один", пришло ей на ум. „Какая-нибудь да выйдет перемена! Вырости еще больше не выросту—это верно; а стану меньше,—тем лучше” Соня взяла пирожок,—села; замечает, точно, росту несколько убавилось. То-то обрадовалась! Вьгждала покуда не поровнялась с дверью, отперла ее и выбежала из дому.

Около двери толпилась куча всяких зверят и птиц: тут был и Петька петух и черномазый Васька таракан. Его держали двое поросят и чем-то отпаивали. Увидя Соню, они было кинулись на нее, но она бросилась от них бежать и вскоре очутилась в дремучем лесу.

Ходит Соня по лесу, как вдруг, над самой головой ея раздается резкий, визгливый лай. Озадаченная Соня проворно подымает голову, видит—огромный щенок таращится на нее круглыми, глупыми глазами и тянется ударить ее лапой. „Щеночек, голубчик", подзывает его Соня, даже свистнула, а сама до смерти трусит, не проголодался ли щенок: она такая маленькая, не вздумал бы ее съесть. Растерялась Соня. не знает как быть; подняла прутик, бросила его щенку. Как подпрыгнул щенок четырьмя лапками вверх, да кинется вперед за прутиком, а Соня проворно шмыг от него за куст, и выглядывает оттуда,—уж очень она испугалась. А щенок теребит прутик, скачет, мечется, ворчит, лает, визжит. Соня ни жива, ни мертва. Наконец щенок, видно, измучился, запыхался совсем, уселся, передними лапами врозь, высунул красный, широкий язык и щурит глупые глазенки. Соня решилась воспользоваться этим временем, и со всех ног пустилась бежать. Далеко убежала, еле опомнилась! . „А какой миленький был щеночек!- размышляет Соня, едва переводя дух, опершись на цветок и обмахиваясь листком. - Была бы я настоящаго роста, каким бы славным штукам я его выучила!.. Ах, да что же это я, чуть не забыла. Ведь мне нужно вырости; подумаю, как это сделать: ужь не съесть-ли или выпить чего-нибудь?" Соня пошла, глядит по сторонам; то подойдет к цветку, осмотрит листья, то заглянет в траву,—нет ничего и похожаго, что бы можно было сесть. Идет дальше, видит перед нею сидит гриб, как раз с нее ростом; она обошла кругом гриба, виимательно осмотрела его, заглянула ему под шапочку, поднялась на цыпочки, вытянула шею, подняла голову и встретилась глазами с большим, толстым, синеватым червяком. Он сидел на самой макушке гриба и, сложив руки, спокойно курил предлинную трубку.

Советник-червяк

Глядит червяк на Соню, Соня на червяка. Поглядели они так молча друг на друга. Вынул, наконец, червяк трубку изо рта, и говорит Соне, да таким сонным голосом, едва тянет:

„Кто ты такая?"

Этот вопрос очень озадачил Соню; она никак не ожидала, что этим начнется у них разговор, и, несколько сконфуженная, говорит червяку:

„Право, сударь, я и сама не знаю.Нынче утром, вставши, я знала наверное, что была Соней, но с тех пор со мною было столько чудес и перемен, что я совсем сбилась с толку."

„Что ты вздор городишь?" строго остановил ее червяк. „Говори дело!"

„Никак не могу - отвечает Соня - потому что я, видите, стала сама не своя".

„Не вижу", говорит червяк.

„Очень жалею," учтиво продолжает Соня, а самоё уже разбирает досада. „Не могу я говорить дело, когда сама не знаю с чего начать и как объяснить, почему я нынче безпрестанно меняюсь: то стану выше, то ниже. Все это ужасно безтолково!"

„Нисколько", говорит червяк.

„Для вас, может быть, нисколько, а вот посмотрим, каково вам будет, когда вы станете куколкой, а из куколки вылетите бабочкой? Тогда вот увидим,покажется ли вам это странным!"

„Ни чуть не странным", отвечал червяк.

„Ну, у вас видно характер совсем особенный. мне так оно кажется очень странным. "

„Тебе!" презрительно заметил червяк, „да кто ты такая?"

„Вот разговор", думает Соня. „Заладил: кто, да кто! Досадно ей стало на червяка, вздумала и его озадачить: выпрямилась во весь свой рост, и с важностью говорит ему: „и вам бы, кажется следовало сказать кто вы такой?"