Станислав Меньшиков - Пражский Ватикан

Ястржембский, напротив, был замкнутым и казался многим несколько надменным. У меня с ним отношения были ровными. Но его продвижению в редакции многие завидовали. Ходили слухи, будто он пишет подмётные письма против Юлика Оганесяна. Такие письма действительно были и очень портили жизнь Юлику, но их автора так и не нашли.

И Ястржембского, и Пушкова взяли на работу в Международный отдел ЦК ещё до закрытия журнала. Оттуда Ястржембский вовремя (до 1991 года) переместился в МИД, откуда довольно быстро попал в послы в Братиславе, затем стал зав. департаментом информации МИДа и, наконец, в администрации президента при Ельцине заведовал связями со СМИ. При Путине он какое-то время занимался пропагандой на Чечню, а затем стал специальным представителем президента при Евросоюзе. Как-то мы столкнулись в Бирмингеме (Англия) на встрече «большой восьмёрки» в 1997 году, в которой участвовал Ельцин. Я приехал корреспондентом от «Правды». Сергей подчёркнуто держал дистанцию и в общение не вступал.

Лёша Пушков, уйдя из ЦК, обосновался на телевидении сначала как функционер по международным связям на ОРТ, а потом — в качестве ведущего аналитической программы «Постскриптум» на канале ТВЦ.

В нашей консультантской группе самым колоритным был уже упомянутый Юлий Оганесян. О нем говорили, что, будучи ещё мальчишкой на Северном Кавказе во время войны, он оказался на оккупированной территории, что поломало его юность. Говорят, одно время он даже воровал. Но потом взялся за ум, получил высшее образование, стал доктором философских наук. Писал он бойко, был интересным собеседником, хорошо говорил по-чешски, страстно собирал редкие издания. Но он часто злоупотреблял прямотой и резкостью манер, за что далеко не все его любили. Где-то в 1988 году он уехал в Москву, став помо?ником тогдашнего лидера ВЦСПС Янаева. Но не сработался, высказав как-то начальству правду-матку. Потом долго мыкался, при новой власти бедствовал, болел, но в конце концов снова выплыл на поверхность, став первым заместителем директора Института социальных проблем рабочего движения. В Праге мы работали слаженно и крепко дружили.

Поначалу в консультантской группе, кроме нас с Юлием, было ещё трое. Но в конце концов остались мы вдвоем с Генадием Черниковым, крупным специалистом по Франции. Шагреневая кожа ПМС сжималась медленно, но верно. Впрочем, в 1987 году появилось для меня ценное пополнение в лице Георгия Николаевича Цаголова. Он когда-то под моим руководством писал дипломную работу и кандидатскую диссертацию, потом сам защитил докторскую, стал профессором в Институте общественных наук. Журналистика была для него новым делом, но Георгий быстро вошел в работу, возглавив отдел международной политики. Свободно владея английским и французским языками, он отличался пробивной силой. Например, ему удалось подготовить интересные интервью с деятелями НАТО в Брюсселе, куда до него никто из сотрудников журнала не мог проникнуть.

Коммунисты и транснационалы

Продолжая свои изыскания в теории современного капитализма, я в пражском журнале прежде всего занялся транснациональными корпорациями. Летом 1986 года в «Политикал афферс» (США) вышла моя статья «Транснациональные монополии и современный капитализм», которую я подробно обсудил с представителями компартий США и Канады в ПМС. Они справедливо заметили, что, хотя у меня разработана одна стороны — международное сращивание капитала, но почти ничего не говорится о проблемах рабочего класса. Между тем контакты журнала с западными коммунистами давали возможность посмотреть на процессы с разных сторон.

Владельцы компаний легче могли экономить на заработной плате, сокращая занятость в индустриально развитых странах и перемещая производства в страны с низкой оплатой рабочей силы. Но появлялась и возможность для единых действий рабочих разных стран в рамках одной и той же корпорации.

Но одно дело — теория, а другое — практика. Международные профсоюзы работников одной и той же отрасли были либо большой редкостью, либо форумами для совместных обсуждений, но не единых действий. Чтобы поближе познакомиться с жизнью, я решил с помощью германских друзей посетить рабочий комитет завода фирмы «Опель» в Рюссельхайме недалеко от Франкфурта. «Опель» еще с 1920-х годов стал дочерней компанией американской «Дженерал моторс», у которой есть предприятия и в других странах. Помещение рабкома находилось за территорией огромного завода, но рядом с ним.

Беседа оказалась очень живой. Как сказал один из рабочих, они никак не ожидали, что я начну с вопроса, что они сами думают о том, как налаживать солидарность между работниками концерна в разных странах. «Обычно к нам приходят с готовыми рецептами и только просят от нас поддержки. Нашим же мнением не интересуются».

В ходе разговора стало ясно, что рабочих больше всего занимают их собственные условия труда на данном заводе. Сколько получают, например, рабочие «Дженерал моторс» в США , Канаде или Бразилии, их мало заботит. Конкретные вопросы отношений с менеджментом регулируются коллективным договором, чем занимается местный и отраслевой профсоюзы. Забастовки случаются редко. Собеседники не помнили случая, чтобы рабочие из других стран просили поддержки.

Я вспомнил об этой встрече совсем недавно, когда прочитал, что «Опель» уволил 20 процентов своих работников. Недовольство этим решением в Германии было немалое, но дело не дошло до стачек, демонстраций протеста и выражений солидарности в других странах.

В Лондоне я попросил местных коммунистов связать меня с рабочими компании «Форд», которая также имеет предприятия во многих странах мира. В лондонской редакции газеты «Дейли уоркер» состоялась беседа с профсоюзным деятелем с завода «Форд» в Дагенхеме. Разговор подтвердил такую же картину. Время от времени проводились международные встречи профсоюзов автомобильной отрасли, но до совместных действий дело не доходило.

В целом создавалась нерадостная картина отступления рабочего движения под натиском транснационального капитала. Думается, это было связано с общей потерей влияния профсоюзами. В экономике Запада шел очередной подъём, и рост реальных заработков делал проблему международной солидарности рабочих менее актуальной. В развивающихся странах работники на предприятиях ТНК входили в более высокооплачиваемую категории, чем все другие трудящиеся, и представляли собой нечто вроде местной рабочей аристократии.

Но то был только начальный период глобализации, которая развернулась с полной силой в 1990-х годах. Только тогда появилось и массовое движение антиглобалистов, которое включает самые разные организации с различными лозунгами и программами.