Богданович - История царствования императора Александра I и России в его время. т.4. (1869)

войска были цредметом удивленія Парижанъ; в особенности-же рвались они

взглянуть на Русских, цредставленных французскими журналистами, в угожденіе

Наполеону, в виде зверских „Татар пустыни", людоедов. находивших вкус в

детском мясе. Французы, и теперь большіе невежды в этнографіи, считали русскія

войска состоящими из варваров. едва имеюіцих человеческій образ, в странной

одежде. говоряідих языком грубым, непонятным для образованных!, народов.

Легко вообразить, как они были поражены военным изяществом русских

мундиров. блеском оружія, здоровым видом и бодростью солдат. ловкостью и

бойкою французскою речью наших офицеров. Сначала Парижане принимали их

за своих земляковъ—эмигрантов, но потом, убедясь в противном, стали осыпать

но-

509

хвалами врагов своих, удивляясь только тому, что наши солдаты, проходя но

улицам Парижа, не обращали вниманія ни на что и смотрели постоянно в одну

сторону: причиною такого равнодушія к чудесам „столицы міра" была команда:

„глаза на право!" и „глаза налево!" Союзный войска, сопроВОЖДаемыя

ВОСКЛИЦанІями: „Vive Alexandre! Vivent les Russes! Vivent les Al iés! Vive Guil aume!"

достигнув Елисейских-Полей, прошли церемоніяльным маршем мимо Государей.

Во время парада, Парижанки, желая удобнее видеть Императора Александра,

просили офицеров, состоявших в его свите, сажать их к себе на седла. Государь,

заметив эти проделки, указал на них князю Шварценбергу, который с улыбкою

сказал: „Pourvu qu'on n'enlevé pas les Sabines" (Лишь-бы только не похитили этих

Сабинок) (3).

В продолженіи шествія Союзных войск чрез Париж, западныя, аристократическія

части города, так называемый предместья Сен-Жермен и СентъОноре, сделались

поприщем демонстраций роялистской партіи. Началом их было появление на

площади СОГЛасІя (place

Людовик ХVІ-й, до пятидесяти молодых людей, верхом, с белыми кокардами и с

белыми-же повязками на правой руке. Прочитав во всеуслышаніе воззваніе

Шварценберга, роялисты стали раздавать белыя кокарды и отправились в

различныя стороны с восклицаніями: Vivent les Bourbons! Vive Louis XVIII! A bas le

tyran!" (Да здравствуют Бурбоны! Да здравствует Людовик ХVШ! Долой тирана!).

Эти.демонстраціи не возбудили ни малейшаго сочувствія в народе к чуждьш ему

Бурбонам, но могли привлечь на их сторону множество нерешительныхъ

_510_

людей и выказать Союзным Монархам королевскую партію сильнейпіею,

нежели она была в действительности (4).

Не довольствуясь тем. один из наиболее жарких роялистов, Состен дела-

Рошфуко (Sosthéne de Ім llocliefoucanld) нредиринял вызвать демонстрацію

против Наполеона. Отправясь на вандомекую площадь, вместе с

пріобревшим в последствіи печальную известнооть Мобрё'лем, он

обратился к собравшейся там толпе и с громким криком: „à b.-is Xiipolôon!"

(долой Наполеона!), предложи.і сбросить его статую, стоявшую на верху

колонны. Легкомысленные Парижане мигом привязали веревки к шее

своего бы вша го кумира и стали тащить ею. Но вскоре явился присланный,

по приказанію Императора Александра, караул от Геменовскаго полка,

который заставил толпу разойтись. Для избежанія повода к подобным

безиорядкам, в следуюіцую-же ночь, перепилили толстый железный болтт.

на котором держалась статуя, и сняв ее с колонны, водрузили, влесто ея.

белое знамя. ІЪворят. будтобы Александр сказал: „Если-бы я стоял так

высоко, то опасался-бы. чтобы у меня незакружилась голова" (5).

По окончаніи смотра, в о-м часу по полудни, Император Александр

отправился на сен-флорентинскую улицу, в дом Талейрана. предложенный

самим хозяином для жительства Государя. Там ожидали его г]іаф

Нессельрод, генерал ГТоццо ди-Борго и многіе из обычных гостей

Талейрана. в числе коих были: герцог Дальберг. аббат де-Прадт, барон Луи

и генерал Десеоль. Государь ласково подал руку Талейрану, сказал

несколько слов роялистам и прошел в приготовленные для но го покои.

Король Прусскіп. заехавъ

511

на несколько минут в отведенный для него дом, на бурбонской улице, поспешил

вместе с князем Шварценбергом к Императору Александру. Талейран, проведя их.

а также Нессельрода и Поццо ди-Борго, в кабинет Государя, испросил дозволеніе

пригласить туда „своего единственная соучастника", герцога Дальберга.

Совещаніе началось, объявленіем Императора Александра, что единственною

целью его союзников и его самаго есть достиженіе прочнаго лира, и что

Союзники готовы признать: регентство Maріи-Луизы, господство Бернадота.

республику, Бурбонов -- словом сказать, всякое правительство, которое пожелают

Французы. В ответ Государю. Талейран, объяснив неудобства республики,

регентства и владычества Бернадота, заключил свою речь словами: „Ья république

est une impossibilité; la régence, Bernadette, sont une intrigue; les Bourbons seuls sont un

principe." (Pecпублика невозможна; регентство, Бернадот, не что иное как интриги;

одни лишь Бурбоны мог)т послужить основаніем). За тем. приглашенные, по

просьбе Талейрана. на совеіцаніе, де-Прадт. барон Луи и генерал Дессоль,

доказывали, каждый по своему, что владычество Наполеона минуло невозвратно,

и что никто, кроме Бурбонов. не может занять его место. Император Александра

приняв это мненіе за единогласный отзыв Французов. и убедясь в одобреніи его

Прусским Королем и князем Шварценбергом, объявил, что представители

древних европейских монархій не могут противиться возстановленію стариннаго

дома Бурбонов. Оставалось низложить Наполеона законным!, порядком: по

мненію Талейрана и всех призванных на совещаніе Французов, мог удобно

послужить к тому сенат, угождавшій Наполеону, съ

512

ненавистью в сердце. Чтобы побудить это малодушное сборище к столь смелому

шагу» положено было объявить, что Союзные Монархи, готовые даровать

Франціи мир совместный с ея достоинством, не станут вести переговоров — ни с

Наполеоном, ни с кем-либо из членов его фамиліи. Прокламація, составленная в

таком смыоле Талейраном и Неееельродом и подписанная Имиератором

Александром, была тотчас напечатана и объявлена во всеобщую известность (fi).

Она была следующаго содержанія:

„Арміи Союзных держав заняли столицу Франціи. Союзные Монархи, исполняя

желаніе французской націи, объявляют:

„Что ыирныя условія, долженствовавшія заключать в себе самыя прочныя

ручательства, пока шло дело об ограниченіи властолюбія Бонапарта, могу т быть

более умеренны, когда. Франція под мудрым правленіем явит удостоверенія

общаго спокойствія.

„Сообразно с тем. Союзные Государи объявляют :

„Что они не станут вести переговоров — ни с Наполеоном Бонапарте, ни с кем-