Admin - <EAEDE8E3E020E4E5F22E696E6464>

дом на Тома, спросил Корнелиус.

Нечаянно взглянув на часы, Том немного расстроился несправедливой

– Не думайте, что я буду полировать вашу задницу, как это делают все

игре, в которую играет с ним время. Ведь в хорошие моменты жизни часы

ваши верные псы. Если бы я хотел отобедать с дьяволом, я бы вскрыл себе

летят, не давая вдоволь насладиться счастливыми минутами и запомнить

вены в своей квартире и отправился к нему прямиком в преисподнюю, –

каждую деталь так, чтобы в будущем воспоминания согревали душу.

резко ответил Том, так же, как и Корнелиус, продолжая сверлить его взгля-

– Мне пора, Том, я чудесно провела вечер, – сказала Дженни, опуская

дом.

глаза вниз и сохраняя свою искреннюю улыбку.

Такой ответ явно никто не мог ожидать. Майк просто застыл. Все сидя-

– Да. Я тоже. Надеюсь, не последний, – сказал Том, тихонько вставая

щие в зале устремили свой взор на Корнелиуса, ожидая, что же будет даль-

из-за стола.

ше. В мыслях Майк уже попрощался со своей долей от этого контракта.

Том и Дженни направились к выходу, смотря друг на друга совершен-

– Ха-ха, – диким смехом рассмеялся Корнелиус, осматривая всех при-

но другими глазами. Смотря друг на друга взглядом, не полным страсти,

сутствующих.

но полным любви. Но пока, ни Том, ни Дженни не могли признаться себе

Через несколько секунд засмеялась и остальная часть зала, дабы не от-

в том, что влюбились. Том потому, что был слишком горд и боялся под-

деляться от босса.

даться чувствам. А Дженни боялась, что все эти отношения закончатся, как

– А вы мне определенно нравитесь, вы такой, каким вас и представи-

в фильме “500 дней лета”, полные страсти в начале и пустые в конце.

ли: прямой, несдержанный засранец с синдромом Бога, – сказал Корнелиус,

– Никогда бы не подумала, что ты такой разговорчивый, – хихикала

продолжая смеяться.

Дженни на пути домой.

Том продолжал отстраненно наблюдать за всем происходившим,

Том же с трудом сдерживал эмоции. Внутри него все радовалось, не-

а Майк не нашел ничего лучшего, как начать истерически смеяться вместе

объяснимое чувство, заставлявшее выплеснуть все эмоции наружу. Но все,

с Корнелиусом.

что мог позволить себе Том, так это довольную улыбку.

– Сначала я сомневался, стоит ли иметь с вами дело, думал, что ваша

– Я на самом деле очень молчаливый. Но как же не разговориться с хо-

мрачность – это всего лишь образ для большего пиара. Теперь я точно хочу,

рошим человеком, – ответил Том.

чтобы вы участвовали. Ха, перестаньте на меня так смотреть, а то во мне

дырка появится, – продолжал Корнелиус.

66

15

– Ну, тогда давайте сюда этот кусок бумаги, я поставлю крестик и сва-

– Моей ошибкой было то, что я упустил тебя тогда. И все остальные

лю из этого кошмара, – сказал Том, протягивая руку за контрактом.

ошибки блекнут перед этой, перед главной ошибкой в моей жизни, – уже

Быстро поставив подпись, не сказав ничего, он просто встал и напра-

уверенно говорил Том.

вился к выходу. Майк, который так до сих пор и не мог прийти в себя, схва-

– Красиво говорить ты умеешь, сразу видно писателя, – смеялась

тил свой кейс и тоже спешно направился к выходу. Выйдя из зала, он догнал

Дженни.

Тома, который был уже одной ногой в лифте.

– Это не просто красивые слова, на самом деле вся моя жизнь похожа

– Что это сейчас было? Ты собрался меня прикончить? Я и так волно-

на спектакль, конца которому нет.

вался, а после твоей реплики чуть с инфарктом не упал. Я понимаю, что

– Наверное, нелегко быть богатым и известным, – с сарказмом говори-

проще научить обезьяну курить, чем тебя поменять твой характер, но все

ла Дженни.

же, – продолжал Майк.

– Ты думаешь в этом счастье? – спросил Том.

– По-моему, им понравилось, я всегда буду говорить то, что думаю. Я

– Конечно же нет, но на что тебе жаловаться? – ответила Дженни.

не собираюсь подстраиваться под этого ублюдка. Он бы свою душу про-

– Знаешь, трудно назвать себя успешным человеком, когда осознаешь,

дал за многомилионный контракт. Да и вообще, какая разница? Думаешь,

что твой лучший друг – это бутылка виски. Когда приходишь в пустую

из-за этой реплики он бы упустил возможность по дешёвке снять рекламу,

квартиру и стараешься напиться до такой степени, чтобы забыть прошед-

которая потом окупится вдвойне? Не смеши. Даже если бы я плюнул ему

ший день. Дыру, под названием одиночество, невозможно заткнуть дороги-

в лицо, он бы так же посмеялся и сказал, какой я классный. Да он родную

ми купюрами.

мать продаст по выгодному предложению, – говорил Том, выходя из лифта.

Неожиданно Том понял, как быстро он открылся Дженни, выложил все

– Я все понимаю, ты такие места не любишь, но в следующий раз луч-

карты на стол. “Может, это и есть любовь?” – думал Том.

ше просто молчи. Я все быстро сделаю, и мы спокойно уйдем, – ответил

– А как же Майк? Я думала, вы друзья и по сей день, – говорила Дженни.

Майк, продолжая догонять Тома, который, как танк, шел вон из здания.

– Да, но у него теперь жена, ребенок. То время уже не вернешь, нас

– Бла-бла, как будто я когда-нибудь слушаю твои советы. Лучше отвези

было буквально не разлучить. Теперь у него другие ценности, если бы он

меня домой, чтобы я мог довыспаться, а вечером я приду на ужин, – сказал

не был моим агентом, то мы бы, наверное, давно уже перестали общаться.

Том, садясь в машину.

Эта работа – единственное, что связывает нас. Забавно, что раньше я высо-

Приехав домой, Том не стал спать. Он сел за свою любимую печатную

комерно смотрел на него, считал себя гением, а его обычным глупцом. А те-

машинку в попытке написать хотя бы строчку. Он сидел час, второй. Вокруг

перь я завидую ему, ведь у меня ничего нет, кроме кучи зеленых бумажек.

него постепенно образовывалась огромная куча скомканной бумаги. Он не

Только не могу понять, где я свернул не туда? – сказал Том.

мог написать и строчки, как будто вовсе никогда ничего и не писал, буд-

– Я выросла в небогатой семье, и мы жили от зарплаты до зарплаты.

то его талант просто канул в воду. С красными глазами и поникшим лицом

Можно даже сказать, что мы бедствовали. Но на лицах моей мамы и папы

он сидел и смотрел на пустой лист бумаги. Том не мог понять, что мешало

всегда была улыбка, они никогда не грустили. Они наслаждались каждой

ему писать. В начале своей писательской карьеры он без труда мог написать

минутой друг с другом. Они были благодарны судьбе за то, что та свела

все, что угодно. В то время вдохновение словно держало его за руку и не от-