Евгений Красницкий - Сотник (Часть 1-2)

У Мишки начало складываться впечатление, что он хоть и управляет событиями, но как-то фрагментарно. То все идет, как по-писаному, то начинается нечто совершенно непонятное, потом опять – в соответствии с планом, а после вдруг случается такое, что и вообразить невозможно.

Так, наверное, чувствует себя музыкант, играющий на синтезаторе в паузах хоккейного матча: играет он хорошо, порой даже захватывает разухабистой мелодией внимание зрителей, заставляя их аплодировать в такт, но только до момента вбрасывания шайбы. А дальше… дальше идет главное действие, ведь публика пришла на матч вовсе не для того, чтобы слушать музыку. Но и само главное действие разделено на две части: видимую для всех и видимую и понятную только для узкого круга посвященных – тренеров, судей, маклеров тотализатора. И музыкант ко всему этому ни малейшего отношения не имеет, ничего или почти ничего об этом не знает.

Единственный способ для него стать полным хозяином положения – вместо музыки заорать в микрофон: «Пожар, спасайтесь!!!» Вот тогда все станет понятно и предсказуемо – тренеры со своими тактическими и стратегическими хитростями могут идти в задницу, судья со своим свистком… примерно туда же, а тотализатор… Да черт его знает, эти ребята, пожалуй, в любых условиях свое урвать сумеют. Однако главное действие накроется медным тазом.

« Ну что ж, сэр, похоже, именно это вы тут и устроили. Были какие-то хитрые расклады, сложные маневры, военно-политические игры, но пришел боярич Лисовин и, ни черта во всех этих хитромудрых маневрах не понимая, проорал «Пожар, спасайтесь!» Часть публики рванула на выход, часть затоптали, кого-то и насмерть, а еще часть… гм, видимо, таким исходом должна быть довольна. Продолжая вашу аналогию с хоккейным матчем, сэр, это должны быть болельщики и игроки проигрывающей команды. Их срыв матча должен вроде бы устраивать.

А дальше что? Да, здесь и сейчас вы, сэр Майкл, стали хозяином положения, но в остальной, так сказать, окружающей действительности… Как вы думаете, что сделают с музыкантом, сорвавшим хоккейный матч, да еще, судя по всему, не рядовой, а финал какого-то первенства? Вот именно! Следовательно, что? Правильно – нехрен почивать на лаврах. И заниматься текучкой тоже незачем, на то у вас подчиненные имеются. Ваша главная задача на данный момент – получение достоверной информации, которая позволит понять расклад сил и выработать дальнейший план действий. И нечего нос воротить! Вон, лежит главарь, хоть и изрядно покоцаный, но вполне живой и говорить способный. Вперед, «война все спишет», тем более, средневековая ».

Мишка помахал рукой, подзывая к себе Дмитрия. Склонился к его уху и зашептал:

– Пошли одного отрока узнать, что там у Егора, а сам со мной… кхе-кхе… главаря допрашивать.

– А чего у тебя с голосом-то?

– Ежа проглотил… против шерсти. Командуй, давай.

Главарь лежал в сторонке вместе с еще двумя выжившими террористами. Судя по перевязкам, в него попало два болта – один раздробил запястье правой руки, а второй прошелся вскользь по лбу. Левая, здоровая, рука у него была привязана к левой же ноге. Мишка ухватил его за одну ногу, кивком приказал Дмитрию сделать то же со второй ногой и поволок террориста в заросли ивняка – нечего другим пленным слушать, что он будет отвечать на вопросы.

– Ты чей? – прошептал Мишка, и Дмитрий повторил его вопрос нормальным голосом.

Мужик не только не ответил, но даже отвернул голову, демонстрируя нежелание разговаривать. Мишка повторять вопрос не стал, а спихнул ногой искалеченную руку пленного с его груди на землю и наступил на нее подошвой сапога. Мужик напрягся, но продолжал молчать. Мишка, не переставая давить сапогом, покатал его руку туда-сюда – мужик зарычал, выгнулся на земле дугой, но все равно упорно молчал.

«Да что ж ты, падла! Ведь знаешь же, что все равно говорить заставим… Уй, блин !»

Пленный неожиданно махнул ногой, и только его неудобное положение, или, может, последствия ранения в голову, спасли Мишку от весьма неприятного удара. Зажмурившись, словно бил сам себя, Мишка впечатал каблук в забинтованное запястье, что-то отчетливо хрустнуло – не то кость, не то палка, к которой примотали руку. Пленный взвыл и потерял сознание.

– Мить, воды.

Дмитрий смотался к берегу, принес воду в шлеме и вылил пленному на голову. Не подействовало.

« Как бы не помер. Допрашивать-то вы, сэр, ни хрена не умеете. Матвея, что ли, позвать? Ну да, он вам покажет пытки ».

– Мить… кхе-кхе… еще. Только вот отсюда плещи, чтобы в нос попало.

Со второй попытки получилось – пленный закашлялся и залупал глазами. Мишка снова надавил на искалеченное запястье.

– А-а-а!!! –вопль допрашиваемого, наверное, был слышен даже в доме.

«Детей перепугаем… А! Они уже такого насмотрелись …».

– Будешь говорить, или нам костер развести?

– Не знаю ничего! У ляхов спрашивайте!

« Опять про ляхов, да что ж такое-то?! А не тот ли типчик ?»

– Спросим. А пока тебя спрашиваем. Ты чей?

– Полоцкий… из полусотни боярина Васюты.

– Княжий дружинник?

– Да.

– Что? Просто дружинник, даже не десятник?

– Десятника вы в доме убили.

« Хреново. Просто инициативный мужик, взявший на себя командование в тяжелой ситуации. Много знать не может. Или может? »

Оказалось, что может. Пленный, как выяснилось по ходу допроса, был в составе команды, захватившей княгиню с детьми во время ее катания на ладье. Больше искалеченную руку ему топтать не пришлось, и часть непоняток, так тревоживших Мишку, разъяснилась.

Мишкино предположение о существовании резервного плана похищения подтвердилось, так же как и то, что этот резервный вариант, втайне от ляхов, сделался основным. О причинах этого пленный не знал, просто во время подготовки десятник улучил момент и шепнул своим людям, что ляхи уговор не выполняют, а потому велено забирать княгиню себе, и не отдавать им, пока на то не поступит приказ.

Сам процесс захвата княжьего семейства в изложении пленного выглядел совсем не так, как в устах боярина Гоголя, и в очередной раз послужил прекрасной иллюстрацией к тому, что любой план боя существует только до первого выстрела, а потом… Разумеется, никакого колдовства и в помине не было, хотя гроза похитителям помогла – сначала тем, что в поисках ветерка, облегчающего духоту, ладья княгини отошла довольно далеко от города, а потом тем, что ливень не позволил городненцам определить, в какую сторону ушли похитители. А вот остальное было совсем не так, как живописал Гоголь.

Во-первых, одна из трех лодок, на которых подошли похитители, до ладьи княгини не добралась – больно уж ловко стреляли городненские лучники с берега: то ли перебили всех в лодке, то ли заставили залечь, прячась за бортами. Во-вторых, уже в самой ладье, кроме ожидаемых трудностей – добивания выживших охранников – обнаружилось еще одна, которую никто не предусмотрел. Бабы и детишки напихались в кормовую избу так, что выковырять из этой орущей, визжащей и брыкающейся кучи княгиню Агафью оказалось намного труднее, чем добить охранников. Дело дополнительно осложнилось еще и тем, что единственный человек, который знал Агафью в лицо, остался в той лодке, которая до ладьи не добралась. По одежде тоже определить было трудно – все бабы по случаю жары оделись примерно одинаково.