Олесь Донченко - Школа над морем

Небольшая лодка танцевала на гребнях высоких валов. Это был страшный танец – танец ореховой скорлупы в открытом море. В лодке сидел человек. Впрочем, слово «сидел» было бы неверно. На самом деле человек стоил на коленях и изо всех сил боролся с бурунами. Лодка уверенно шла к берегу. Человек греб двумя веслами, казалось, не обращал даже внимания на холодные волны, разбивающиеся о корму лодки.

Незнакомец был совершенно спокоен. И только когда широкий луч прожектора рассеивал темноту, он невольно низко нагибал голову и даже на мгновенье переставал грести.

Незнакомец знал: это прожектор с катера пограничной охраны.Он знал: задень только ослепительный луч хоть краем его маленькую лодку – и тогда конец! Ему никуда не убежать от быстроходного советского катера, вооруженного пулеметами.

Незнакомец напряженно вглядывался вперед, в темноту. Он скрипел зубами и от неимоверных усилий и от тревоги, которая с каждой минутой делалась сильнее и сильнее.

- Ни одного огонька! - хрипло выговорил он. - А, ч-чорт!

Лодка едва не перевернулась. Боковая волна ударила неожиданно и сильно.

- А, ч-чорт!

И снова лодка то взлетала на крутой гребень, то с размаху падала вниз, в черную кипящую бездну.

Незнакомец знал, что до берега оставалось не больше двух километров. Он был прекрасным гребцом. Последние три месяца целиком были посвящены упорной ежедневной тренировке. Два километра – это чепуха, но море с каждой минутой делалось страшнее и страшнее. И теперь это расстояние начинало казаться бесконечной дорогой, пройти которую уже не хватит сил.

А больше всего волновало то, что с берега не было условного сигнала. Ни один огонек не блестел в той стороне, где должно было быть рыбацкое село Слободка.

Голубоватый свет прожектора снова пронизал ночной мрак. Незнакомец тревожно оглянулся и из последних сил налег на весла. Луч прошел мимо, не задев лодки.

Вдали слышался глухой грохот, похожий на пушечную пальбу. Незнакомец знал, что означает этот грохот. Он давно уже прислушивался к нему жадно нетерпеливо. Это морские буруны с силой штурмуют скалистый берег. Берег! Он все ближе и ближе! Это придает незнакомцу новую силу. Он уже не думает о том, что встретит его там, на берегу. Только бы скорее кончилась эта качка, эта упорная борьба с разгневанной стихией!

Свет прожектора снова и снова нащупывает бурную поверхность моря. И каждый раз незнакомец пригибается все ниже и ниже.

Грохот уже близко. Незнакомец может уже рассмотреть в темноте седую бороду прибоя. И в ту же минуту ослепительный свет падает сверху в кипящую морскую бездну. От страшного взрыва, казалось, раскололось все небо. Молния ослепила глаза, гром упал на темя тяжелым, чугунным молотом. Хлынул дождь. Бурун подкатился сбоку и ударил в борт. Вырвало весло. Лодка вздрогнула, завертелась и, перевернувшись, накрыла незнакомца. Но человек успел вынырнуть. Предвидя возможность такой аварии, он еще раньше сбросил с себя башмаки и часть одежды. Это его спасло. Он мог плыть. Но новый, еще более сильный бурун подхватил, его и бросил на прибрежные камни...

В молодости дед Савелий был не только рыбаком. Хаживал он, частенько и на охоту. Когда-то вместе с товарищами забил он на охоте волка. Зверь упал, пронзенный пулями. Он лежал, бездыханный и неподвижный. Но, когда охотники подошли ближе, волк неожиданно поднялся и, шатаясь, побежал. Вслед ему загремели выстрелы, но было поздно: зверь исчез в лесу.

Должно быть, такая же волчья живучесть была и у незнакомца. Целый час лежал он на берегу, на камнях. И только отлежавшись, оперся на локти и стал на колени. Он пополз. Каждое движение удаляло от бурунов, но ползти было трудно.

Обессилев, он упал и снова лежал долго-долго. Потом перевязал разбитую ногу обрывком рубашки и попытался встать. Это ему не удалось. Но он снова пополз между скалами. Над самой его головой грозно грохотал гром, гремел и громил черные гребни туч.

В непроглядном мраке выросла внезапно каменная стена. Что это? Неужели какое-нибудь жилье?

Незнакомец подался налево, потом направо, но всюду его рука встречала только камень и камень. Мелькнула мысль, не попал ли куда-нибудь в ловушку. Ощупывая стены, убедился, что земля под рукою тоже сухая. Ни одна капля дождя не попала сюда. Значит, вверху есть какая-то защита. Может быть, крыша.

Незнакомец прислушался. Далеко-далеко внизу ревело море, но сюда его грохот доносился глухо, едва слышно. Тогда незнакомец понял: это пещера. Лег и вытянулся. Что-то давило в бок. Вспомнил: часы. И вдруг снова проплыла последняя мысль: «А почему же, в самом деле, не было сигнала?»

В горы поднимались двое: Олег и Максим. Дорожка ползла все выше и выше, то исчезая за поворотом, то снова появляясь между скалами. В теплой солнечной лазури проворно кружились стрижи.

Вскоре Олег остановился перед круглым широким отверстием в скале. Потом раздвинул кусты дерезы и, наклонившись, шагнул уверенно. За ним – вожатый.

- Ничего себе, хорошее местечко! - сказал он, оглядываясь. - Ну, где же это оружие?

Но Башмачный не отвечал. Он растерянно стоял посреди пещеры.

- Вот тут я его положил. Под этим камнем, - наконец пробормотал мальчик.

И, вдруг сорвавшись с места, он бросился лихорадочно переворачивать все камни, какие ему попадались под руку, какие были в пещере. Затем он выпрямился и молча посмотрел на Максима, потный и сбитый с толку. Револьвер исчез.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Профессор межпланетной авиации находит на Марсе браунинг

Марс приближался со страшной быстротой. Казалось, ракета стоит на месте и это сама черно-красная планета мчится мне навстречу. Правда, теперь она уже была не красной. В круглое окошечко из прозрачного кварца я уже мог различить оранжевые равнины пустыни, зеленые полосы растительности, белую шапку снегов на полюсе.

Рука не отрывалась от рукоятки управления, но глаза жадно вбирали в себя приближающуюся планету. Я видел то, что всю жизнь больше всего волновало меня. Я видел глубокие и величественные провалы. Они пересекали Марс по всем направлениям. Вот эти широкие трещины, которые у нас на Земле столько лет принимали за каналы! Я видел уже и светлые пятна озер, видел море, но водных просторов было мало. Всюду желтели пустыни.

Я приготовился отдохнуть на поверхности Марса. Не буду рассказывать подробно, как совершилось само приземление (или, может быть, надо сказать «примарсение»). Ракета села в море. Волна ударила в окошечко иллюминатора. Это была самая обыкновенная зеленая морская волна, как и в нашем родном Черном море.