Рольф Добелли - Территория заблуждений

Что насчет менеджеров? Что они значат для успеха компании? Исследователи установили зависимость между личными качествами и образом действий менеджеров, с одной стороны, и ростом значения компаний на мировой арене, с другой. Результат: при сравнении двух случайно выбранных компаний в 60% случаев у сильных компаний сильное руководство. В 40% случаев у слабых компаний сильное руководство. Это на 10% выше чисто случайного распределения. Даниэль Канеман сказал об этом: «С трудом можно себе представить, что люди с восторгом покупают книги с данными экономической статистики, которые в среднем не намного точнее совпадений». И Уоррен Баффет не склонен боготворить руководителей: «Твои успехи как руководителя намного сильнее зависят от коммерческой лодки, в которой ты сидишь, чем от твоего умения грести».

И потом, есть области, где способности точно не играют никакой роли. Ноль. В своей книге «Думай медленно... Решай быстро» Канеман описывает свой визит в компанию по управлению активами: накануне визита он получил таблицы, которые отражали эффективность каждого консультанта по инвестициям за последние восемь лет. Каждому коммерсанту был присвоен ранг: номер 1, 2, 3 и далее по возрастающей. И так каждый год. Канеман вкратце подсчитал соотношение рангов по годам: между первым и вторым, между первым и третьим и так далее вплоть до соотношения между седьмым и восьмым годами. Результат: чистое совпадение. Иногда конкретному консультанту удавалось достичь вершины, иногда он оказывался в самом конце списка. Если у консультанта и был успешный год, то это совершенно никак не отражалось на успешности предыдущих и последующих лет. Соотношение было нулевым. И несмотря на это, консультанты получали бонусы за свою эффективность. Иными словами, компания награждала за случайность, а не за реальную работу.

Вывод: есть люди, которые живут именно своими способностями: пилоты, водопроводчики, адвокаты и другие. Есть профессии, где способности хотя и нужны, но ничего не решают: основатели компаний, менеджеры. И есть области, где правит случай: например финансовая индустрия, насквозь пронизанная иллюзией способностей . Итак: относитесь к водопроводчикам с должным уважением и не воспринимайте всерьез успешных финансовых жонглеров.

Примечания к главе «Эффект сверхуверенности»

Почему контрольные карты слепы

Эффект наличия признака

Перед вами две числовые последовательности. Первая последовательность А такова: 743, 947, 421, 843, 394, 411, 054, 646. Что в этих числах общего? Не читайте дальше, пока не догадаетесь. Верно, во всех этих числах есть цифра 4. Теперь числовая последовательность В: 349, 851, 274, 905, 772, 032, 854, 113. Что общего в этих числах? Не читайте дальше, пока не догадаетесь. Вы заметили: задание В сложнее. Ответ: нигде нет числа 6. Чему это нас учит? Намного сложнее обнаружить отсутствие, чем наличие. Иначе говоря, то, что есть, имеет большее значение, чем то, чего нет.

На прошлой неделе во время пешей прогулки я заметил, что у меня ничего не болит. Мысль пришла неожиданно, потому что вряд ли у меня вообще когда-нибудь были боли. Она меня поразила, ведь все это было настолько банально и очевидно. И даже заставила окунуться на мгновение в блаженство. Ведь достаточно было малейшей работы мысли, чтобы осознать это отсутствие. А затем эта мысль покинула мое сознание.

На концерте в рамках программы Люцернского фестиваля исполняли Девятую симфонию Бетховена. Буря восторга охватила зал. Во время исполнения четвертого предложения оды[44] у слушателей блестели слезы радости на глазах. Какое счастье, что есть эта симфония, думал я. Но так ли это? Были бы мы без этой симфонии несчастны? Едва ли. Не будь симфония написана, никто бы и не задумался о ее отсутствии. Не было бы никакого яростного обращения к режиссеру: «Пожалуйста, пусть без промедления сочинят и исполнят эту симфонию!» Иными словами, то, что есть, значит для нас намного больше того, чего нет. Наука называет это эффектом наличия признака (англ. feature-positive effect ).

Профилактические мероприятия строятся на основе этого эффекта. «Курение вызывает рак легких» производит большее впечатление, чем «Некурение — причина долгой жизни без рака легких». Аудиторы и другие специалисты, оперирующие контрольными картами, крайне восприимчивы к влиянию эффекта наличия признака : отсутствие расчета НДС будет немедленно замечено, потому что такая строка присутствует на бланке отчетности, но не будут замечены искусные мошенничества, о которых мы узнали после громких разбирательств по делу корпорации Enron[45], Мейдоффа[46] и череды таких «биржевых аферистов» и «продавцов воздуха», как Ник Лисон[47] или Жером Кервель[48], чьими жертвами пали банки Barings и Société Générale. Таких финансовых причуд нет ни в одной контрольной карте. И речь даже не о преступлениях: ипотечный банк с высокой точностью может предвидеть кредитные риски, потому что информация о них есть в отчетности, но никак не обес­ценивание недвижимости из-за строительства мусоросжигательного завода в непосредственной близости.

Допустим, вы производитель не внушающей особого доверия продукции, например соуса для салата с повышенным содержанием холестерина. Что вы делаете? Вы указываете на упаковке те 20 витаминов, которые есть в соусе, и умалчиваете о количестве холестерина. Это отсутствие потребители не заметят. Зато указанные ингредиенты — присутствующие — гарантируют, что они почувствуют себя в безопасности.

В научной работе мы постоянно сталкиваемся с эффек­том наличия признака . Подтверждения гипотез ведут к публикациям, а затем, в исключительных случаях, за них вручают Нобелевскую премию. Напротив, фальсификации в научном журнале никто не опубликует, и никто еще не получал за них Нобелевской премии. При этом фальсификация гипотезы — такой же ценный для науки результат, как и ее доказательство. Под влиянием эффекта наличия признака мы равно восприимчивы как к положительным рекомендациям (сделайте X), так и к отрицательным (откажитесь от Y), неважно, насколько они осмысленны.

Вывод: у нас возникают трудности при осознании непроизошедшего. Мы слепы к тому, чего нет. Мы осознаем, когда царит война, но не думаем о ее отсутствии, когда царит мир. Когда мы здоровы, нам редко приходит в голову, что мы могли бы быть и больны. Или мы выходим из самолета на Майорке и уж точно нисколько не смущены тем фактом, что самолет не разбился. Если бы нам удавалось время от времени задумываться об отсутствующем, может, мы были бы более довольны. Но это сложная умственная работа. Главный вопрос философии таков: «Почему есть что-то и не просто ничто?» Быстрого ответа вы на него не получите, но сам вопрос — отличное средство против эффекта наличия признака .