Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава

- Почти, - ответил я ему, - Точного времени мы не знаем, но иберы не романизированы, так что до имперских времён явно далеко. А арбалет вроде нашего появился у римлян уже только в позднеимперские времена, где-то третий или даже четвёртый век - нашей эры, естественно. До него была только ручная катапульта вроде стационарных осадных - громоздкая и тяжёлая. И кажется, тоже уже в имперские времена.

- А греческий гастрафет? - вмешалась Юлька, - Он же чуть ли не в пятом веке до нашей эры изобретён!

- Да, я в курсе. Но это очень сложный и дорогой агрегат. Сам лук композитный вроде скифского - склеенные вместе дерево и рог, длинный продольный затвор в пазу типа "ласточкин хвост", фиксация по металлическим зубчатым рейкам - ножом и топором его точно не сделать, уж поверь мне как технарю-производственнику.

- Но ведь делали же как-то!

- Да, греки с их достаточно развитой цивилизацией. Но вот ты, Юля, у нас самый главный эксперт по древности. Так скажи нам, где и у кого упомянуты ОТРЯДЫ гастрафетчиков из сотен или хотя бы десятков стрелков?

- Ну, я так сходу не помню, - Юлька наморщила лоб.

- Да не напрягайся - и не вспомнишь. Я ведь тоже интересовался в своё время - не было у греков никаких "гастрафетных рот". Были только отдельные стрелки, скорее всего единичные.

- А чего так? - не понял Володя, - Ведь классная же вещь!

- Всё упирается в производство. Один экземпляр с индивидуальной подгонкой деталей - как мы с тобой корячились - можно сделать и на коленке. Несколько экземпляров - сквозь зубовный скрежет и трёхэтажный мат, которые нас ещё ожидают - тоже можно. Но наладить массовое поточное производство с полной взаимозаменяемостью деталей от разных комплектов - забудь и думать. Это шаблоны, лекала, прочий мерительный инструмент, которого в этих временах нет и долго ещё не предвидится. Поставить массовое производство - это и в наши-то времена секс ещё тот, а уж в античные...

Остаток дня мы посвятили заготовке полноценных арбалетных болтов - практически одинаковых, ровных, оперённых и с обожжённым на огне для твёрдости остриём - и уже настоящей пристрелке нашей зверь-машины. Как я и ожидал, нормальными одинаковыми боеприпасами она стала мазать однообразно, на малой дистанции практически в одну и ту же точку, так что приноровиться брать поправку мне удалось без особого труда. На состоявшемся в тот же вечер импровизированном военном совете образец был - за неимением лучшего - одобрен и рекомендован к принятию на вооружение.

Поужинали мы остатками крольчатины, которая иначе протухла бы безо всякой пользы, оставив яблоки с орехами на завтрак. Перед сном Васкес немного поистязал нас ещё одним уроком баскской тарабарщины, которую сам он почему-то считал нормальным человеческим языком. Поскольку точно таким же заблуждением наверняка страдали и местные иберы, с учётом их многолюдья - а попробуй только их не учти - мы, русские, оказывались в явном меньшинстве. А меньшинство всегда и во все времена вынуждено приспосабливаться к большинству. Кто не приспосабливался - наживал себе нехилые проблемы. Оно нам надо?

Так как никаких признаков близкого человеческого жилья мы так и не обнаружили, а все трое напавших на нас местных хулиганов были нами благополучно помножены на ноль и прикопаны в песке, вероятность нашего обнаружения аборигенами мы оценили как малую. С учётом нашей столь же малой боеготовности, утомляться несением ночного караула смысла не было. Поэтому ограничились тем, что соорудили для нашего испанского мента удобное гнездо на дереве, где тот уже в сумерках и расположился втихаря на ночлег со своей пушкой. В качестве эдакого "засадного полка". Если на нас всё-таки нападут ночью, то ради захвата живыми в качестве рабов, а значит, резать нас молча спящими никто не будет, будут вязать, и шумная возня при этом гарантирована. А дальше любителей дармового рабского труда ожидает весьма неприятный сюрприз в виде многозарядного автоматического пистолета и человека, умеющего с ним обращаться.

Хотя бабы и в этот раз подтвердили, что полностью им угодить едва ли возможно в принципе - и подстилка жёсткая, и одеял нет, и от насекомых никакой защиты, и вообще мужики ни на что путное неспособны - переночевать более-менее спокойно нам всё-же удалось. Впрочем, не сразу. Судя по доносившимся из шалаша довольно долгим шорохам, ахам и вздохам, эти стервы явно решили попрессовать нам психику - типа, это мы без женского расположения долго не протянем, а они без мужского обойдутся запросто...

3. Подготовка к легализации.

Ура! У нас праздник - наконец-то есть чем позавтракать! Яблоки, правда, микроскопических размеров, а для раскалывания ореховой скорлупы пришлось предоставить бабам мой мультитул, в котором имелись и пассатижи - а то камнями они себе пальчик ушибут или, о ужас, свой маникюр попортят - но это уже пережить можно. На охоту с сеньором Хренио на сей раз отправился я, дабы заодно и опробовать арбалет в стрельбе по реальному мясу, а Володя, в процессе изготовления первого образца въехавший в суть, получил задание заготовить "стратегическое сырьё" ещё на пять комплектов и по возможности обтесать заготовки начерно. Вооружать арбалетами и баб мы не планировали - толку-то от них - но ведь и металлические заготовки на современном производстве попадаются иной раз со скрытыми дефектами, а тут дерево, которому это тем более простительно. А производственного брака, который подведёт в самый ответственный момент, нам не надо. Четыре исправных агрегата, считая и мой, нам нужны позарез.

По дороге проклятый Васькин опять устроил мне занятие по баскскому языку. Он вообще с утра объявил нам, что самый лучший способ научить плавать - это бросить в воду. Но поскольку он не такой изверг, он будет обучать нас гуманнее. Теперь он будет реагировать на все наши просьбы и пожелания лишь в том случае, если они будут произнесены на "нормальном человеческом языке". Другое дело, что нужные слова он нам подсказывал, но заставлял произносить их без ошибок, так что удовольствие это было ниже среднего. Я и в аглицком-то не силён, а тут вообще язык в своей основе не индоевропейский, а какой-то архаичный. Вот и сейчас он поправлял меня практически на каждом слове, заставляя повторять по нескольку раз. Смягчился он немного лишь тогда, когда я рассказал ему бородатый анекдот про грузинского учителя русского языка, который проработал по специальности двадцать лет, но так и не понял сам, почему слова "сол", "фасол" и "вермишел" пишутся и читаются с мягким знаком, а "вилька" и "тарелька" без оного. Въехав и посмеявшись, испанец признал, что понять наше издевательство над баскскими словами можно, если поднапрячь мозги.

Напрасно я надеялся, что на этом мои мучения окончены. Хренио вздумал теперь учить меня правильно строить фразу, со всеми этими долбаными временами, склонениями и спряжениями, от которых мои несчастные мозговые извилины начали выпрямляться. В конце концов я обозвал его инквизитором - и, судя по его довольной ухмылке, только польстил этому скоту - а затем процитировал ему несколько "русских" выражений в исполнении среднеазиатских урюков, с которыми мне довелось мыкаться в армии - "буду сделать", "так больше не скажи", "спи сюда", "два неделя", "возьми другой шинел" и тому подобные. Кое-что до него всё-таки дошло и снова его позабавило. Разговорившись уже на том языке, который я сам считал "нормальным человеческим", мы пришли к выводу, что натуральных басков в сжатые сроки ему из нас один хрен не сделать, а раз прикинуться иберами нам в любом случае не светит, то владения языком на уровне "моя твоя понимай" в принципе достаточно. В глухих баскских деревушках народ и в наше время простой, и побить чужака могут запросто - чтоб "знал наших". Но - важный нюанс - если этот явный чужак не только ведёт себя прилично, но и говорит по-баскски, вероятность пострадать при встрече с местными для него резко снижается. Срабатывает комплекс малого народа, чувствительного к уважению. Правильной речи от чужеземца и не ждут, так что ошибки простительны, а вот сам факт хоть какого-то знания им местного языка уже располагает к нему доброжелательно.