Александр Дрозд - 2014_5_fb2

— Похоже, им на всё наплевать, — предположил Даниил.

***

Семья вернулась на корабль истощённой. Поужинав, Даниил заперся у себя в кабинете и начал записывать в старинные бумаги свои впечатления о встрече с этими необычными существами. Сомнения не оставалось, они разумны, бесстрашны, физически развиты и могут мастерить. Внешне от людей их отличает только рост, что вполне объясняется свойствами планеты. Можно предположить, что это и есть люди, только на ранней стадии развития.

Заперев бумаги, Даниил отправился в спальню и вскоре заснул, обнятый молодой женой. Сны его были тревожны, храп свиреп, а тело напряжено.

Проснувшись на следующий день, жены рядом с собой он не обнаружил. В жилых комнатах её тоже не было, как, впрочем, и сына. До смерти напуганный, Даниил побежал на мостик, где с ужасом обнаружил родных в объятиях человекоподобных роботов. По их номерам он понял, что роботы принадлежат Главному Монастырю.

— Не пугайся, друг мой, — услышал Даниил за спиной знакомый голос.

Обернувшись, он увидел монаха, благословлявшего его семью на полёт. Звали монаха Стефан. Именно он должен был ответить на их сообщение из Главного Монастыря.

— Что ваши роботы делают с моей семьёй? — испуганно спросил Даниил.

Монах, раскинув полы длинного чёрного плаща, сел в кресло главного помощника капитана и, пристально вглядываясь в Даниила, доверительным тоном сказал:

— Не бойся, семья твоя в полной безопасности. Мои роботы лишь заменят им память.

— Зачем? — удивился Даниил.

— Что ж, если тебе хочется, то я расскажу, в чём дело.

— Будьте добры.

— Ты ведь хорошо осведомлён в истории нашей Земли, — туманно начал Стефан, обратив взор к потолку.

— Все знают историю.

— Значит, для тебя не секрет, что единственная сила поддерживающая человечество, это возникшая в двадцать третьем веке Религия, вобравшая в себя весь прежний человеческий опыт. Раньше Земля делилась на государства, города, континенты. А сейчас мы стали одной большой семьёй, и всё благодаря вере. Мы хотим, чтобы вера эта была вечна, сын мой. Ведь ты помнишь Кризис? Ужасный кризис сотряс человечество. Экономический, духовный, политический, экзистенциальный кризис. Глобальные войны, самоубийства и непрерывный рост технологий грозил коллапсом, и тогда, на самой гране этого коллапса свершилась революция. Духовная революция, принёсшая в сердца радость. Наши дети уже и не знают, что такое жестокость или оружие. Они не знают, что такое голод и грязь. И единственное, что по-прежнему вселяет в людей уверенность, это Религия, по заверениям которой они избранны и любимы Богом.

Стефан остановился, чтобы дать Даниилу подумать. Но и при этом Даниил ничего не мог сообразить. Причём вообще тут была история?

— Эх, — разочарованно вздохнул монах, — жизнь, которую ты нашёл на этой планете, ставит под сомнение уникальность нашего вида. И о существовании этой жизни людям лучше не знать.

— Так вот почему вы изменяете им память? — с прискорбием спросил Даниил.

— Да. Боюсь, это ждёт всех членов семьи Заточников.

***

Даниил очнулся смотрящим на монитор. Цифры показывали, что планета под кораблём практически полностью разрушена и «переработана». Спустившись на кухню, Даниил увидел жену, готовящую капустный салат.

Делать было нечего, и он решил проверить, как поживают его исторические бумаги, которые он почему-то так и не вытащил из стола. Видимо, слишком заработался, изучая очередную планету, которую потом, как обычно, пустил на «переработку». Но каково же было его удивление, когда он обнаружил эти бумаги исписанными собственной рукой…

***

Эзиз Овезов родился в 1995 году в Ашхабаде, Туркмения. В настоящее время живёт и учится в Минске, на втором курсе института журналистики БГУ как иностранный студент. Своих произведений доселе никуда не отправлял, это его первая публикация.

*********************************************************

Римма Кошурникова

ОРФЕЙ И ОРХИДЕЯ

Человек надел скафандр и привычно оглядел себя. Всё в порядке, можно выходить. Он набрал на щите шлюзовой камеры код — «автомат» — и шагнул на красный песок. Двери камеры бесшумно закрылись за ним.

Человек двигался по маршруту, который проходил каждое утро. Он помнил его наизусть и мог бы повторить с закрытыми глазами. Сто шагов прямо, столько же — влево и дальше — по дуге в сто двадцать градусов с центром на станции. Иногда он шёл в обратном направлении. Но времени это больше не занимало: сорок минут вполне хватало, чтобы обойти все датчики и даже немного задержаться возле них. Другой работы до прилёта экспедиции у него не было. Сорок минут на планете. Сорок из двадцати четырёх часов. Он жил по земному времени и не считал нужным его менять. Остальные двадцать три часа двадцать минут он обязан быть на станции: три отсека с аппаратурой, жилой, грузовой, входной и оранжерея. Сто на сто метров. Это много, когда вас двое, и очень мало, когда ты — один. Один в течение долгих шести месяцев.

Он никогда не думал, что подвержен этому заболеванию с красивым названием «ностальгия», о котором рассказывали ребята-кадровики. Профилактическую программу тренировок он всегда проходил с лёгкостью. И даже сурдобарокамера — древнейший вид испытаний космонавтов, применявшийся на заре освоения чёрной бездны, и один из немногих, сохранившийся с тех времён, не был ему в тягость.

***

Тишина и одиночество... Одиночество и однообразие... В чужом мире они всегда другие, чем на Земле. Глухое, враждебное, непостижимое безмолвие и бесконечность соединялись в одном коротком слове — НИКОГДА и делали его ёмким, пугающе ощутимым и понятным...

Но человек умел преодолевать слабости, он был опытным «дежурным»: эта станция — пятая в его послужном списке. И ни разу он не покинул пост раньше срока. Товарищи называли его «человеком без нервов», а девушки — «бирюком».

И вот случилось — человек затосковал!..

Это была мучительная, не выразимая определёнными словами боль, постоянно живущая в нём, что бы он ни делал, где бы ни находился: в оранжерее, у приборов, за книгами или шахматами.

Всё началось, когда он получил сообщение, что на Красную планету направлена комплексная экспедиция и среди членов экипажа — она, светловолосая девушка с рыжими смеющимися глазами, биолог из выпускной группы Института космической медицины.

***

…Они встретились во время работы отборочной комиссии на Красную планету.

Она оказалась единственной девушкой среди претендентов. Помнится, он тогда подумал, что шансов выдержать конкурс у неё маловато. И на месте членов комиссии он бы отказал ей: уж очень невнушительно выглядела она возле могучих атлетов: маленькая, хрупкая, почти прозрачная.