Коханова Ирина - Жизнь человеческая

Человек, медленно и нежно убрал прядь волос с моего лица, и, склонившись к губам, тихо прошептал:

-Сегодня после обеда. Обязательно приду. А сейчас спи мотылек, - и, поцеловав грубо и жадно, резко отстранившись, вышел из комнаты. Я с идиотской довольной улыбкой упал на подушки, и осторожно коснулся пальцами своих губ.

Он касался их, и целовал. Что со мной происходит?! Я сам отвечал ему?! Нет не так, я желал его и надеялся на продолжение. А его руки… Я жаждал его прикосновений.

Да, именно тогда я и понял, что влюбился. Это было не просто увлечение, а та любовь, о которой мечтают все. Истинная любовь, бывающая лишь раз в жизни. Как же я хотел, чтобы и для человека она являлась настоящей, а не простым увлечением.

Как же медленно тянется время. Как же сегодня долго не наступает закат. Я уже битый час мерею свою комнату шагами. Боюсь выйти, чтобы не показать своего нетерпения. Скоро, очень скоро я стану совершеннолетним, и мы будем вместе. Только дождись меня, Рубин.

=3=глава.

Запихнуть в себя ничего более существенного, чем булочка, от волнения не получилось. Со вздохом я упал на кровать, и решил скрасить время до церемонии воспоминаниями той волшебной неделе, что провели мы вместе с моим любимым.

Он пришел, как и обещал, сразу же, как закончился обед. Я расплылся в улыбке под недовольный шепот старейшин. Пригласил меня прогуляться, сославшись на мое здоровье и полезности прогулок на воздухе. Эльфы возразить ему не смогли. Милостиво кивнув, нам дали добро на прогулку.

Пока мы шли к лесу, он мне что-то там рассказывал об архитектуре города и его истории. Я не слышал, а просто заворожено наблюдал за ним, с восхищением смотря, как солнце отливает в красных волосах моего любимого. Пришел в себя, когда он меня прислонил к стволу дерева.

-Что? – захлопал я глазами, удивившись его объятиям.

-Ты всю дорогу пялился на меня. Мне стоило больших трудов, не набросится на тебя прямо там, под взглядами прохожих. Мотылек, ты сводишь меня с ума. А вернее уже свел. Что же ты так прекрасен, мотылек?

-Почему мотылек? – глупо спросил я.

-Так же прекрасен, и так же быстротечен, - грустно сказал он.- Ты скоро уедешь, а я не хочу этого. Мне будет больно.

-Больно? – снова переспросил я, чувствуя себя как во сне.

-Да. Больно. Ты веришь в любовь с первого взгляда, мотылек?

Я кивнул. Ведь я сам так в него влюбился.

-До появления тебя я не верил. Мне двадцать пять. Поверь, я уже не юноша. Но ты… ты… словно ожившая мечта. Мне так спокойно рядом с тобой. Тепло. Уютно. И…

-Что? – подался я чуть вперед, от чего почти прижался к его губам, своими.

-Я хочу тебя. Всего. Без остатка. Хочу, чтобы ты принадлежал только мне и никому больше. Взять, увезти, спрятать. Не отдать, - с жадным блеском в глазах, резко высказался он.

-Спрятать? – улыбнулся я. Если б он знал, что я чувствую то же самое. Но я ничего ему пока об этом скажу.

-Да. Подальше. Но это невозможно. Ты слишком молод, и находишься под опекой. И ты эльф, а я человек. Твой народ не допустит подобных отношений.

-Мне все равно, - провел я кончиками пальцев по его губам. – Для меня важен только ты. Все, что ты мне говорил, чувствую и я. Я люблю тебя, человек.

-Мотылек, как ты прекрасен, - сжал он меня в объятиях.

А потом была поляна… Жар страсти и щемящее чувство нежности.

Наши встречи только за два дня до отъезда эльфийского посольства, насторожили старейшин. И виноват в этом я сам.

Отвлекшись от воспоминаний, я зло стукнул кулаком по столу. Прошло двадцать лет, но я до сих пор виню себя в своей наивной глупости.

Окрыленный счастьем, я решил поделиться со старейшинами. Я привык так делать. Мы все привыкли. С рождения в наши эльфийские головы вбивается, что до совершеннолетия старейшины, для нас малолетних, самые близкие и родные. Можно, а вернее нужно им рассказывать все, ведь они плохого не посоветуют.

И я рассказал. Всё в ярких красках о своих чувствах к моему любимому человеку.

Скандал был поистине грандиозным. Ошарашенного меня, от происходящего произвола со стороны старейшин, заперли в комнате. Попутно наорав в три горла, что я опорочил весь эльфийский народ, связавшись с недостойным человечком. К ору подключился неизвестно откуда взявшийся хозяин этого дворца, тобишь король. Но орал он исключительно на посеревших старейшин. Из его воплей я вынес только выкрики:

-Как вы могли не усмотреть?!

И что-то вроде:

-Отказываюсь!

Весь в слезах я вылез на подоконник, и, спрыгнув со второго этажа, побежал в сторону леса. Там меня ждал любимый.

-Рубин! – кинулся я в его объятья, снова плача. – Они меня заперли! Орали все на меня. Даже король!

-Ну, ну, мотылек. Успокойся, - вытирал всхлипывающему мне, своим рукавом слезы. – Я знал, что так и будет. Завтра, на рассвете. Приходи на это место, если решишь быть со мной. Мне тоже придется скрываться.

-Почему?

- Я перешел дорогу королю. Как ты думаешь, дорого стоит теперь моя жизнь? – усмехнулся Рубин.

-Не понимаю. А причем здесь король? – непонимающе посмотрел я на любимого.

-Глупый ты еще, мотылек. Пусть тебе и пятьдесят, но по человеческим меркам тебе не больше четырнадцати, - ласково потрепал он меня по голове.

-Рубин, скажи, - не отставал я.

-Тебя привезли сюда, как подарок королю. В качестве наложника, - тихо ответил он.

-Что?! – отпрянул я от него. – Нет, это не правда. Родители бы не пошли на это.

-Ты сам в этом уже сомневаешься, раз сразу заговорил о родителях. Подумай, - прижал к себе Рубин.

-Значит, поэтому старейшины взяли меня с собой? А еще глупец радовался, что меня, совсем обычного молодого эльфа, удостоили чести побывать в составе эльфийского посольства к человеческому королю. И мама… Как же она настойчиво все пыталась со мной поговорить об отношениях в постели, мотивируя тем, что я вырос, а здесь полно хорошеньких молодых девушек. Умело, и не подкопаешься. А отец? Он точно все знал. Недаром, же он повышение прямо перед отъездом получил, которое ждал, но оно ему не светило. Получается всё одно к одному? Меня продали и купили, – размышлял я вслух. – Теперь ясны и понятны крики короля, от чего он отказывается. А наложничек- то, достался не девственником.

-Мотылек, ты был пешкой в их руках. Прости, - прижал меня крепче любимый. А я снова расплакался. Но уже не так как в первый раз. Сейчас это были слезы не детской обиды, а горечи и боли, от предательства родных тебе существ. Все всё знали, но продолжали мне улыбаться, и врать. Ненавижу!

-Я поеду с тобой Рубин. Пусть меня лишат рода, но лучше я буду с любимым, чем продолжать жить в этом гадюшнике.

-Я рад, любимый. Поверь, сделаю все, чтобы ты никогда не пожалел о своем решении.

-Не пожалею, - сказал я, подставив свое лицо для поцелуев. Но тут же, нахмурившись, отстранился. – Рубин, но нам, же в этом королевстве оставаться точно нельзя?