Виктор Мартинович - Мова

МОВА

墨瓦

Виктор Мартинович

...причем любой подобный словарь, какова бы ни была его глубина, представляет собой код, поскольку сама наша душа (как ныне полагают) структурирована, как язык, более того, чем глубже мы погружаемся в недра психики конкретного человека, тем более разреженными и менее классифицируемыми становятся знаки.

Ролан Барт, «Риторика образа»

Часть первая

Барыга

— Понимаешь, это все лицо. Его выражение, лоб, глаза. Вот посмотри, — я облокотился на стойку и подался вперед, задев бокал, из которого полилось пиво, но я подхватил, не дал упасть. Не так уж я и пьян. – Так вот. Загляни в мои честные голубые глаза. Ты можешь допустить, что человек с такими глазами торгует наркотиками?

Бармен улыбнулся и повторил за мной:

— На-лы-ко-ти-ка-ми, – тяжеловато ему дается звук «р». Наверное, понаехал с кантонского юга Китая.

Я не знаю, понимал ли он, о чем я. С китайцами вообще сложно. Никогда не разберешь, когда они понимают, а когда только делают вид, что понимают. И тем более никогда не допрешь, когда они тебя не понимают, а когда только делают вид, что не понимают. Этот выглядел так, как должен выглядеть бармен в китайском баре посреди чайна-тауна Варшавы в благословенный наш год четыре тысячи семьсот сорок первый (год Свиньи). А выглядел он совершенно невозмутимо. Одет в джинсы Big Star и поло Le Coq, хотя тип его личности более соответствовал Zara China. Верхняя пуговица на поло застегнута. Кстати, уже это должно было меня насторожить. Берегитесь людей в поло, застегнутых на все пуговицы.

Пойти в бар и нахерачиться там пивом – совсем не то, что стоило бы сделать сразу после закупки примерно ста доз общей стоимостью до семи тысяч новых юаней. И тем более это не то, что стоило бы делать перед тем, как вскочить в обратный поезд, где через два часа – таможня, собаки, «собаки», сканеры и Госнаркоконтроль. Но у меня свои приемчики.

К тому же – традиция. Каждый раз после успешной закупки я иду вглубь чайна-тауна и выпиваю два победных кубка пива. Сейчас кубков оказалось, черт их дери, гораздо больше двух. Вот и растрынделся.

— Как тебя зовут? – в четвертый раз спросил я бармена.

— Иван. Ваня я, – он вежливо улыбался. – Они всегда говорят, что они Вани, когда видят перед собой русского.

— А как тебя зовут на самом деле?

Он что-то сказал, но я, как всегда, не смог даже повторить, не то что запомнить. Да и зачем мне знать его имя?

— Давай еще одно темное, – попросил я. Прошлый бокал кончился – я не успел заметить как. Нет, я же говорю, я не был пьян. Раньше после успешной закупки я шел к туркам и курил кальян с годным ганджубасом. Варшава стала значительно привлекательней после того, как в ней разрешили траву, а кебабы – запретили. Но кальяны, говорят, вредны для здоровья. Так и вошло в привычку отмечать пивасом.

Вы можете спросить у меня: пробовал ли я то, чем торгую? Нашли дурака! Да и Госнаркоконтроль сразу вычислит наркота.

— Вот, видишь, я тут пива насосался. Хороший физиогномист сразу по моему табло распознает пивного алкоголика. А там такие физиогномисты! — я с уважением покачал головой.

Китаец настолько потерял интерес к моим размышлениям, что повернулся к net-визору, по которому шло то ли какое-то ток-шоу, то ли прогноз погоды – в китайском вещании их всегда сложно отличить друг от друга. Я критически осмотрел себя в зеркале, размещавшемся за стойкой бара. Тип личности — Marks&Spencer с легким флером романтики Tommy Hilfiger. Стальные глаза. По-подростковому розовые щеки. То ли студент последних курсов, то ли молодой преподаватель. Может быть – начинающий пастор в храме Boss Hugo Boss. Может быть – продавец в бутике. Короче, ряд ассоциаций состоит исключительно из позитивных, привлекательных профессий, полезных для общества. Главное — не ухмыляться. Ухмылочка у меня, говорят, как у слишком умного человека. А это к голубым глазкам и розовым щечкам не идет.

— Вот что. С лица я похож на отличника! Я это знаю. Они это знают. На таможне они видят лицо порядочного, практически непьющего человека, который перебрал пива в вавской пивнухе – ну что ж, можно понять. В их мире так и делают. А кто на самом деле перед ними находится, останется между мной и тобой. Понимаешь, Ванюша, лицо – это мой основной жизненный актив! Потому как если что, на первом кордоне зажопят. А ты говоришь…

«Ванюша» продолжал меня игнорировать, и мне захотелось привлечь его внимание.

— За всю жизнь, Ваня! Ни разу не попался! А езжу раз в каждые три—четыре месяца последние пять лет. Ни разу! – тут я внезапно понял, что сейчас обоссусь. Черт возьми, пиво всегда сигнализирует, что пора идти в туалет только тогда, когда в туалет надо не идти, а бежать. И я побежал, оставив без присмотра – впервые за день! – рюкзак со ста дозами общей стоимостью до семи тысяч юаней.

«Я быстро», — сказал я сам себе, когда уже закрыл двери в уборную. – Да кому тут, в Варшаве, нужны сто доз? Они тут ничего не стоят. Ничего — это значит ну совсем ничего. Меньше 50 евро за все. А там, на родине, в Минске, в китайской России, я за них получу мелкой розницей – шесть, нет, не меньше семи тысяч юаней, притом что за один новый юань, как вы знаете, дают 1,36 евро. Поздравляю, братан, нехило поднялся!

Тут вы, конечно, спросите: где брал? И думаете, что я вам ничего не отвечу. Но я отвечу и подробно. Идите, покупайте! Пробуйте ввезти! В Бресте вас примут, продержат двадцать дней до суда в каталажке рядом с завшивленными западноевропейскими мигрантами, которые лезут на территорию Поднебесной в надежде заработать хоть тысячу евро на бульоны «галина бланка», чтоб не подохнуть от голода в старости. После этого суд или признает вас дилером, которым, как вы понимаете, являюсь я, или решит, что вы покупали для себя, и определит вам меру наказания от шести до десяти лет строгача. Поэтому записывайте, записывайте!

В Ваве выходите из подземелья вокзала, видите небоскреб Дворца культуры и науки, преобразованный в храм-бутик (я всегда покупаю что-то у северного выхода, в часовенке Hermes. Их последний ролик «Temptation is salvation» заставил меня рыдать: такие страсти, такое переживание отпущения всех грехов в конце! Вот она, святость как она есть! Эти люди действительно достойны тех денег, которые просят за приближение твоей скукоженной персоны к их иконам! Как вы понимаете, деньжат, чтобы спастись с помощью приобретения костюма Hermes, на несчастных минских наркотах я не заработал, поэтому покупаю всепрощение по мелочи: ручку, пуговицы, есть даже галстук, который, правда, не с чем пока надеть. Я верю, что это хорошо для кармы. А хорошо одетый человек и правда, как говорится в рекламе Reserved, обязательно попадет в рай. Шопинг-спасение – отличная религия, даром что в нашей Поднебесной не очень распространенная.