Борис Батыршин - Коптский крест. Дилогия

Варенька кинулась к бестолковой Глаше и схватила ее за руки:

- А что он пишет? Где пропадал? Здоров ли?

Глаша открыла было рот, чтобы - отвечать, - но Варенька уже ее не слушала:

- Ой, да что я тебя спрашиваю... где тетя Нина? Сама прочту, что он там пишет. - И Варенька вихрем вылетела с террасы.

В течение следующих полутора часов письмо Никонова было прочитано, по меньшей мере, два десятка раз. Лейтенант писал в большой спешке (он лишь наутро после своего возвращения сообразил, что надо бы известить родственников), сообщая о том, что находится в добром здравии. Просил прощения за то, что заставил поволноваться своим внезапным исчезновением - и туманно ссылался на некие секретные служебные обстоятельства. В конце письма Сергей Алексеич осведомлялся, долго ли Выбеговы пробудут еще на даче - и обещал непременно навестить, как только выкроит время. Отдельно Никонов передавал поклон "очаровательной племяннице" - услышав об этом, зарёванная Варенька (она с Ниной Алексеевной плакали от радости все то время, что изучали письмо дорогого Серёженьки) раскраснелась и дала себе клятву не пенять кузену очень уж строго.

Вернувшись к себе, девушка немедленно засела за письмо Марине Овчинниковой. В последнее время барышни сблизились чрезвычайно - и взяли в обыкновение делиться друг с другом как сокровенным, так и житейскими пустяками. Марина пока оставалась в Москве; Овчинниковы должны были перебраться в Перловку только через неделю, но Варенька, конечно, не собиралась так долго скрывать от подруги важную новость. Марина Овчинникова была знакома с Никоновым - и вполне сочувствовала Вареньке, разделяя ее отчаяние поводу его исчезновения. И вот теперь Варя спешила поделиться с подругой радостной вестью - а заодно поинтересоваться, когда ждать их сюда, в дачный поселок на Яузе. Заодно, как бы между прочим, Варенька осведомлялась - нет ли у Овчинниковых известий от квартирантов - американцев, отправившихся путешествовать, страшно сказать - в Сирию, в Святую Землю, к диким туркам и арабам!

Несмотря на огорчения, связанные с исчезновением кузена, не проходило и дня, чтобы Варя не вспоминала о мальчике-американце, которого впервые увидела в кофейне "У Жоржа". Посещения кофеен и прочих подобных заведений были категорически запрещены ученикам гимназии - и, надо же такому статься, именно там поймал ее противный латинист по прозвищу "Вика- глист". Так что, если бы не Иван с отцом - Варе грозили нешуточные неприятности. А уж сколько хихикали они с подругами, пересказывая реплику Вани в адрес гимназического шпика: "Знаете, батюшка, будь мы в Анканзасе - этого мистера давно бы уже пристрелили!"

С тех пор Вареньке случалось видеть своего спасителя всего один раз - на велосипедном празднике в Петровском парке. Тогда бициклы "американцев" произвели среди спортивной публики Москвы настоящий фурор. Варя и сама покаталась на удивительных заграничных машинах - но, главное, вдоволь пообщалась с интересным мальчиком. С тех пор она не упускала случая, чтобы расспросить Марину об американских жильцах - и та охотно отвечала, и не упуская, впрочем, случая лишний раз подколоть подругу.

Выбегов, известный в Москве путейский инженер, служащий Николаевской железной дороги, снимал дачу в самом лучшем дачном месте Подмосковья - Перловке. Этом поселком из восьмидесяти особых летних домиков владел купец Василий Перлов. Самый облик дачного поселка настраивал отдыхающих, сплошь - представителей московской верхушки, на легкий, беззаботный лад; между дачами не было даже заборов, ставить их считалось дурным тоном. Дома в Перловке стояли редко, скрытые деревьями - так что соседи не создавали друг другу помех вторжением в приватное пространство. В любом домике имелись все городские удобства; на берегу реки Яузы оборудованы особые купальни, которыми отдыхающие охотно пользовались. По вечерам возле купален кипели романтические страсти - кроме взрослых дачников, в Перловке хватало и молодежи гимназического возраста и студентов и дочерей- курсисток. Варенька, правда, еще не обзавелась знакомствами среди ровесников - ждала приезда Марины.

Овчинниковы третий год подряд обыкновенно снимали дачу в Пероловке. Девочки же, которые в Елизаветинской женской гимназии учились в одном классе, в первое же лето сдружились окончательно - и с тех пор очень ждали июля, когда Овчинниковы выбирались из города, чтобы провести месяц - полтора "на пленэре".

Скучать московским дачникам не приходилось: в поселок привозили музыкантов, на дощатой, щелястой сцене летнего театра, прикрытой полосатым пологом шатра, шли представления московских трупп; устраивались особые дачные балы.

Домик в Перловке обходился инженеру Выбегову недешево - сравнимо с арендной платой приличной московской квартиры. Однако ж, от желающих не было отбоя - столь популярен был этот поселок на берегу Яузы. Чтобы снять здесь дом, приходилось вносить деньги за 3 года вперед. Но - путеец был человеком небедным; Выбеговы (как и Овчинниковы) жили в собственном доме, в средствах не нуждались - так что вполне могли позволить себе летний отдых в Перловке.

Добрый знакомый Дмитрия Сергеевича, известный московский журналист Захаров как раз на днях прислал инженеру подписанный экземпляр своей, только что вышедшей книги: "Окрестности Москвы по Ярославской железной дороге". Погостив в прошлом году на даче у Выбегова, Захаров так писал о Перловке:

"Здесь, в молодом сосновом лесу, принадлежащем В. С. Перлову, выстроено им множество дач, насчитывают более семидесяти; весь лес- парк изрезан дорожками, утрамбованными красным песком, по которым можно гулять даже в сырую погоду, вскоре после дождя. По окраине дач протекает река Яуза с устроенными на ней купальнями... Устройство дач со всеми приспособлениями к летней жизни привлекает сюда москвичей, которые так полюбили эту местность, что каждое лето все дачи бывают переполнены жителями, а угодливый хозяин для развлечения своих жильцов приглашает музыку, которая играет в Перловке два раза в неделю".

Варенька, закончив писать, запечатала конверт и принялась искать Глашу; хотелось непременно отправить послание сегодня - и не почтой. Возле дач все время крутились деревенские мальчишки, в надежде заработать медяк- другой. Дачники охотно прибегали к их услугам по всякому удобному поводу - принести что-нибудь со станции, сбегать по делу, а то доставить в Москву письмо. Прислуга Выбеговых наперечет знала окрестных сорванцов - так что Варя вполне могла рассчитывать на то, что ее письмо еще до вечера попадет на Гороховскую.

**************************************

Первый визит Ольги к Никонову состоялся в два часа пополудни, на следующий день после памятного объяснения с Геннадием. Лейтенант сам встретил девушку на "той стороне", в двадцать первом веке - и, поддерживая под локоть, провел через портал. В момент перехода Ольгу передернуло - нет, прикидываться не придется, тоннель и правда внушает ей ужас. Момент перехода через полную тьму, через мгновенное "ничто"... исчезающе короткий, застигающий на одну кратчайшую микросекунду, прямо посреди шага, он леденил кровь и совершенно выбивал девушку из колеи. А потому, уже покидая портал, она так стиснула руку Никонова, что тот с беспокойством посмотрел на спутницу: