Борис Батыршин - Коптский крест. Дилогия

Глава девятая

Высокие железные створки распахнулись, и люди в пропыленных абах, кучковавшиеся на площади перед пакгаузами, потрясенно уставились на выползающее из ворот чудовище. Вообще- то, Басра привыкла к виду европейских механизмов - первый паровой экскаватор появился здесь полгода назад, и, едва заработав, вызвал массовое бегство жителей со всей округи. Однако, с тех пор накал эмоций поутих. Привыкли - и к пыхтящим экскаваторам и к долбящим с утра до вечера паровым копрам, и к неспешно ползущим рутьерам с вереницами вагонеток. Человек - он быстро ко всему привыкает, особенно если новинка не опасна а, пожалуй, даже и приносит пользу: с появлением немцев, в карманах местных торговцев зазвенели монеты, а феллахи* из окрестных селений потянулись на стройку, на заработки.

А вот дети пустыни, последователи Мухаммад ибн Абд-аль-Ваххаба, уже пять дней баламутящие главный портовый город багдадского вилайета, не видели такого даже в кошмарных снах. То есть, в снах, может, и видели - им, детям аравийских песков, не испорченным цивилизацией, появившееся из ворот ЭТО должно было напоминать ифрита**. Ползущий впереди тягач оглашал окрестности пронзительными гудками, пыхтел, исторгая клубы дыма и струи белоснежного пара - это сочетание было особенно зловеще... Тянущиеся за локомобилем вагоны, оббитые сверху донизу черными брусьями шпал немилосердно лязгали сцепками и хрустели, кроша булыжную мостовую в щебень. И это сооружение катилось, нет - перло, - громадное, опасное, не рассуждающее, неудержимое в своем медлительном стремлении вперед...

##* Феллах - на арабском "пахарь или землепашец". Это слово использовалось, чтобы отличать кочевников (бедуинов) от местных деревенских жителей.

##** Ифримт (араб.) - сверхъестественное существо в мусульманской культуре. Проклятые Аллахом, служат Иблису (Сатане). Также известны, как демоны огня.

Площадь замерла - ни единый человеческий звук не оглашал ее, а только рев и скрежет звуки механической твари, вытянувшейся уже на середину и походя смявшей огромными, ярко- красными колесами палатку старого Юсуфа. Самого Юсуфа, впрочем, там не было - он, дрожа от ужаса, вжимался в глинобитный забор и скулил, уставясь на проползающее мимо творение иблиса.

На носу громадины со скрипом повернулось какое- то сооружение с медным раструбом; окрестности огласил заунывный вой, заглушивший остальные звуки. Толстая струя пара вырвалась из раструба и гигантской снежно- белой метлой прошлась по камням, очертив вокруг механического ифрита широкую дугу.

У вогабитов, который день уже ожидавших знака своих шейхов - идти на штурм гнезда христиан- нечестивцев и кровью их смыть грязь, что занесли они в эти священные пески, было два выхода. Бежать со всех ног в пустыню, из которых явились они в древнюю Басору, - или идти, невзирая ни на что, на штурм чугунной змеи, попирающей сейчас древние камни четвертого рая Муххамеда.

Бедуины пошли на штурм.

*******************************************

Из путевых записок О.И. Семёнова

План был составлен с истинно немецкой пунктуальностью - и какое- то время нам удавалось следовать ему во всех деталях. Прорыв был намечен на 7.00 утра; в полдень должен был отойти немецкий пакетбот на Суэц, и далее - до Александрии. На нем и предполагалось вывезти из Басры служащих компании. Турецкие офицеры, принявшие участие в нашей эскападе, собирались присоединиться к охране порта - там, под защитой тяжёлых батарей, можно было не бояться никаких мятежников.

Ровно в 7.05, распахнув ворота, мы вывели бронепоезд на площадь. Арабы, уже второй день блокировавшие факторию, прыснули во все стороны. Сынов пустыни, конечно, потряс, вид парового чудовища - но не настолько, чтобы удержать от опрометчивых поступков. К счастью, их было сравнительно немного; стоило ползучей крепости огрызнуться струями перегретого пара и перестуком картечницы, как вогабиты отхлынули в переулки, оставив на камнях неподвижные тела и пару десятков раненых. Машинист на рутьере непрерывно жал на рычаг гудка, так что вопли обваренных паром людей не доносились до европейски деликатного слуха пассажирок.

Женщины и дети (не так много их и было; большинство немцев вывезли семьи, как только пошли слухи о беспорядках) сидели на самом дне броневагонов, между несгораемыми шкафами с технической документацией. Их мужья, вместе с остальными сотрудниками компании, стояли возле амбразур с карабинами и револьверами в руках. При первом накате арабов команды "огонь" не последовало, и дисциплинированные немцы не стали стрелять - бедуинов отбил "паромет" и митральеза Гарднера.

За площадью начинался городской квартал, отделявший факторию от главной базарной площади города, от которой уже рукой подать до порта. И когда рутьер, влекущий вереницу блиндированных вагонов, вломился в глинобитную застройку квартала - ситуация резко изменилась. Отступившие к бедуины пришли в себя, опомнились, набрали булыжников - и снова пошли на приступ. Огнестрельного оружия у них, по счастью, почти не было, так что мы с Иваном ощущали себя солдатами ЦАХАЛ, * в бронетранспортерах, медленно ползущих через толпу жителей сектора Газа. В наше время телевидение исправно снабжало нас картинками очередной интифады, так что аналогия угадывалась вполне четко...

##* ЦАХАЛ - армия обороны государства Израиль

В ответ на град камней и редкие хлопки кремнёвых ружей, вагоны громыхнули залпом; на площадке застучал Гарднер. Я взглянул - Иван, не обращая внимания на свистящие в воздухе каменюки, засовывал в рельсу приемника обойму. Вот она с щелчком стала на место - Ванька ловко выдернул жестяную планку, швырнул под ноги. Ее тут же принялась набивать патронами миловидная дочка Штайнмайера, приставленная к этому ответственному делу. В носу рутьера пронзительно выла паровая пушка, раз за разом отбрасывая вогабитов на почтительное расстояние. Рев перегретого пара перекрывал вопли обваренных. Слитно грохотали залпы - дисциплинированные немцы, хоть и не были солдатами, но в точности выполняли команды турецкого офицера. Камни весело стучали по сетчатой крыше броневагона и скатывались вниз; я мельком подумал - какой же молодец мой сын, предложивший это, в сущности, нехитрое усовершенствование, которое и спасает сейчас наши головы от каменного града...

Рутьер с хрустом проломил глинобитную ограду; вагон затрясло и перекосило, когда он стал переползать через образовавшуюся кучу мусора. Колеса паровика подмяли драный полосатый навес, и бронепоезд, плюясь паром и свинцом, выкатил на главную базарную площадь Басры...

*******************************************

Когда мы все таки добрались до порта, я свалил подальше от людей, еще не успевших поверить в свое спасение, и повалился на бухту троса. Здесь и нашел меня полчаса спустя Антип; Говорили потом что, я вцепился в канат, орал, лягался, не давал себя увести - да так, что нашему верному лейб-улану пришлось волочь меня силой. Отец к тому времени голову от ужаса потерял - решил, что я остался там, на улицах полных крови и боли...