Борис Батыршин - Коптский крест. Дилогия

- Вы уж простите, господин барон, что я невольно оказался посвященным в ваши..хм… обстоятельства, - начал гость, - но раз уж вы с Сергеем Алексеевичем собрались на Хитров рынок - возможно я смогу оказаться вам полезен?

**************************************************

К Хитровке подъехали, когда уже начинало смеркаться. Последние дни над Москвой нет-нет да и начинались короккем августовские ливни, так что низина у Москвы-реки была к вечеру затянута плотным туманом - будто село облако.

К большой площади, окруженной облезлыми, неопрятными домами, спускались,как ручьи к болотцу в овраге, переулки. Проезжая переулок, миновали пустую полицейскую будку.

- Рудникова вотчина. - Нарушил тишину репортёр. - Хитровка относится к 3-му участку Мясницкой части, там приставом Шидловский. А Рудников этот - на Хитровке царь, бог и воинский начальник - всех тут знает, и без его ведома ничего здесь не делается. По хорошему, надо бы к нему заехать, да вот беда - третьего дня уехал в Кинешму, к племяннице. А Лохматкина, соправителя рудниковского на Хитровке, я похуже знаю.

Соседи по пролётке внимали Гиляровскому с уважением. Дошлый репортер, услыхав о том, что Корф с лейтенантом собрались вызволять пропавшего на Хитровке Яшу, немедленно вызвался их сопровождать в этой непростой операции. Трудно сказать, чего тут было больше - желание помочь знакомым, или репортерского желания быть в центре событий, а только барон горячо его поддержал. Несколько позже, когда ждали пролетку, Корф отвел Никонова в сторону и вполголоса рассказал ему, что журналист слывет наилучшим знатоком уголовной Москвы, на Хитровке его принимают, чуть не как своего, и вообще - человек, полезный в их затее до крайности. Кроме того, он был известен огромной физической силой, и, как говорили выступал когда-то в цирке в качестве атлета французской борьбы и силача-гиревика. Никонов спорить не стал - в подобных делах он привык всецело доверять Корфу.

— Правда ли, что здешние городовые знают в лицо всех беглых преступников на Хитровке? Поинтересовался у репортёра Корф.

-Конечно знают! Сколько лет уж стоят! А так-то и дня не простоишь, пришьют!

Так что же, недоумённо нахмурился барон, - они их страха, значит , их не ловят? За жизнь опасаются?

Владимир Алексеевич усмехнулся.

-Видели бы вы того Рудникова, - сказал он. - Его сам чёрт испугается: огромный, настоящий атлет, усы седые, кулачищи - с хороший арбуз. Прикажут — кого угодно разыщет. Я вот ему как-то тот же вопрос задал, так он мне итак ответил:

- Ну, каторжник… Ну, вор… нищий… бродяга… Тоже люди, всяк жить хочет. А то что? Один я супротив всех их. Нешто их всех переловишь? Одного пымаешь — другие прибегут… Жить надо!

Напуганный разговорами седоков ванька, согласившийся везти на Хитровку только за лишний пятка, остановил свой экипаж:

- Все, господа хорошие, приехали. Вот она, «Сибирь», не приведи господь…

И мелко закрестился.

**************************************************

Скорее! Лови извозчика! - И Геннадий сунул Валентину горсть мелочи - вся «царская» касса группы на данный момент. Тот бестолково заметался по мостовой, явно не зная, что делать. Пролётка, как раз проезжавшая по Большой Бронной вынуждена бы принять к тротуару; извозчик обложил бестолкового «студента» непечатной бранью и взмахнул бичом.

- Да скорее, мать вашу! Дрон!! -

Дрон кинулся наперерез пролетке:

- А ну стой! Поедешь на Хитровку! -

- Кучер, - не безропотный ванька, а аристократ извозного промысла, судя по лакированной пролётке и статной, в подобраной масть серой паре лошадей, - решительно замотал головой.

- Ни-и-и-и, барин, даже и не простите! До Старой площади могу, а дале сами, на Хитровку мне лезть никак неможно!

- Ладно! - прохрипел Дрон. Очень хотелось дать кучеру в морду и скинуть с козел; но, увы, он понятия не имел, как управлять лошадиной тягой. - Эй, давайте сюда! Едем!

Геннадий заскочил в пролётку, чуть ли не волоча за собой окончательно потерявшего способность соображать Валентина. Следом в экипаж залез и Виктор.

- Лошади, устали, господа хорошие, куда ж вы, все вместе-то… - заныл, было, извозчик, но вконец озверевший Дрон вытянул из-за пазухи травматический «ТТ» и приставил его к боку спорщика. - Езжай, гнида, завалю нахрен!

Извозчик в первый раз видел автоматический пистолет, но суть сказанного уловил.

- Да я ж… барин, чево вы…я што, я - как скажете!

На Хитровку! - ледяным голосом приказал Геннадий. - Дрон, если будет упираться - прострели ему колено.

Ага, а сам садись править этим тарантасом - с плохо скрываемым ядом в голосе добавила Вероника. Девушка уселась в пролётку вслед за Виктором.

- Не боись, если надо - сяду. - хмыкнул Дрон. Он пристроился на козлах рядом с перепуганным кучером, упирая в бок несчастному ствол. На травматик, для пущей незаметности, он накинул какую-то тряпку. - Что лыбишься, как параша? Пошел, мля…

В гости к Лопаткину они явились на редкость вовремя: студент был в истерике и как раз собирался поправить ситуацию понюшкой белого порошка. Но - не сложилось; Дрон безжалостно отобрал у бедняги спасительное зелье, после чего тот был подвергнут допросу.

Уже через 10 минут Геннадий и его спутники знали, что сегодня утром некий пан Ляшковский, подданный Австро-Венгрии, прислал в «Ад» человека с категорическим приказанием студенту Лопаткину прибыть сегодня к семи часам пополудни в трактир на Хитровом рынке, именуемый местными обитателями «Сибирь». Где его и должны проводить означенному пану Ляшковскому для приватной беседы. Посыльному, типу явно недружелюбному, , было велено сопроводить студента Лопаткина по указанному адресу и присматривать, чтобы никто его по дороге не обидел.

Лопаткин, встревоженный таким выбором места для рандеву, отказался. В ответ присланный тип предъявил студенту длинный нож и посулил неприятности. После чего Лопаткин, раздавленный тяжестью такого аргумента, безропотно выполнил требуемое.

На Хитровке студента встретил ни кто иной, как ван дер Стрейкер, его бывший наниматель, не выходивший на связь после достопамятного взрыва на Воробьевых. Бельгиец был неожиданно любезен - вручил студенту 50 рублей «за доставленные неудобства» и заявил, что снова нуждается в его услугах. Их они и обсуждали, в течение примерно четверти часа - когда за окном, поднялся хай, а несколькими минутами спустя давешний тип, которому бельгиец велел ждать перед «Сибирью», ввалился в комнату, таща с собой сильно избитого паренька лет 17-ти.

Наружность паренёк имел явно иудейскую; при обыске у него было изъят заряженный револьвер системы бульдог и несколько предметов невыясненного назначения. Причем - на самом деле невыясненного; студент Лопаткин, учившийся в Императорском Техническом училище, обследовал находки, определил в них какие-то физические приборы, но точнее сказать затруднился. Удивило студента то, что самого ван дер Стрейкера эти предметы похоже не очень-то и удивили - такое ощущение, что он уже видел нечто подобное, причём не один раз.