Неизв. - Так было суждено

Никто не заставлял учениц ходить в форме, однако это как бы подразумевалось и неподчинение каралось страшным судом Совета Шестнадцати, которого все по каким-то туманным причинам боялись. Со стороны так посмотришь и подумаешь: а почему они боятся шестнадцати девчонок? А на самом деле ходила легенда, что после страшного суда Совета Шестнадцати, девушки меняли саму свою сущность, ходили только в официально-деловых костюмах, пили кефир на ночь, могли пробежать стометровку за тринадцать секунд, не ругались больше и здоровались со всеми учителями…

Юля, закинув рюкзак на одно плечо, шла чуть поодаль от Марины, всем своим видом показывая, мол, веди меня, так и быть, смертная, я позволяю тебе это. Марина, не обращая на это никакого внимания, и вовсе ушла в себя и лишь изредка здоровалась с тем или иным человеком — люди по двадцать раз могли повторить «день добрый», пока Марина не прореагирует.

— Хоть бы раз обернулась. Вдруг я потеряюсь?

— Я буду благодарна судьбе, — не поворачиваясь, бросила Марина.

«Арр, как меня бесит такое отношение!» — кипятилась Юля. Девушка тоже настолько глубоко ушла в себя, что не смотрела по сторонам и врезалась во что-то большое, прямоугольное и… живое.

— Ептить-колотить… — побелевшими губами произнесла кареглазая, желая в данный момент быть где-нибудь в Сибири, пить “русский водка” и танцевать с медведями.

Девушка врезалась в девушку. Необычную, на Юлин привередливый взгляд, девушку. Очень необычную и странную девушку. Вам знакомо описание некоторых парней, которое состоит из одного слова: шкаф? Так вот тут был точно такой же случай, только вместо великана-парня, была великанша-девушка. Когда она решила повернуться и посмотреть, кто осмелился врезаться ей в спину, Юле на миг показалось, что сходит лавина, поворачивается гора на сто восемьдесят градусов, взрывается атомная бомба и лихо скачет смерть прямо в ее сторону.

====== Первый день в школе. Часть 2 ======

Девушка врезалась в девушку. Необычную, на Юлин привередливый взгляд, девушку. Очень необычную и странную девушку. Вам знакомо описание некоторых парней, которое состоит из одного слова: шкаф? Так вот тут был точно такой же случай, только вместо великана-парня, была великанша-девушка. Когда она решила повернуться и посмотреть, кто осмелился врезаться ей в спину, Юле на миг показалось, что сходит лавина, поворачивается гора на сто восемьдесят градусов, взрывается атомная бомба и лихо скачет смерть прямо в ее сторону.

На девушке были всего лишь джинсы, кеды и черная безразмерная майка — безразмерная потому, что в ней могло поместиться несколько Юль, Марин, Ян, Ань, Инн и несколько жителей села Куклюевка. Русые волосы были забраны в хвост. Серые глаза смотрели на кареглазую так, словно готовы были вот-вот спалить ее на месте. Буравя взглядом Юлю, девушка-гора медленно положила руку на плечо уже готовой отдать концы Юли.

— Осторожно, — низкий голос, сравнимый с монотонным бормотанием медведя, стал финальной точкой. Юля рухнула в обморок.

Марина, словно n-ным местом чувствуя, что чего-то не хватает, а не хватало чьих-то язвительных комментариев, устало вздохнула с видом «боже, за что мне все это?» и, повернувшись, наблюдала следующую картину. Юля явно была в отключке, о чем свидетельствовало полное отсутствие какой-либо мысли на лице. Аккуратно держа на руке — да-да, именно на руке — кареглазую, девушка-гора бережно хлопала Юлю по лицу в надежде, что она очнется. Понятие «бережно» подразумевало, конечно, не удары ладонью по лицу, но зато во все вкладывалась душа, что стократ компенсировало возможные синяки.

Спустя пары-тройки ласковых прикосновений ладони девушки-горы к щеке, Юля очнулась.

— Я умерла и очутилась в раю? — взгляд девушки наконец-то пал на ту, которая, собственно говоря, и пробудила ее.

На лице девушки-горы за все это время не отразилось ни одной эмоции. Лицо оставалось все таким же хмурым и угрюмым, словно какая-то надоедливая мысль грызла бедную голову девушки и не давала сосредоточиться на всем остальном. Когда Юля все-таки очнулась, девушка-гора улыбнулась. Чуть-чуть. Но этого, однако, хватило, чтобы Юля повторно упала в обморок.

— Привет, Марина, — произнесла девушка-гора. — Твое? — кивок на бездыханное тело, желейной массой свисающее с руки девушки.

— Привет. Да уж, мое… — сомнительно взглянув на Юлю, произнесла светловолосая.

Чтобы удостовериться, жива Юля или нет, Марина ткнула в девушку пальцем. Куда был произведен тычок, никто не видел, но зато после него Юля подскочила на несколько метров в воздух и, злобно озираясь по сторонам, скалила зубы в надежде отыскать тот палец, который посмел до нее дотронуться, и откусить его.

— Охренела, Мандарина?! Ты куда тычешь?

— Куда надо, туда и…

— Я пойду. Прошу прощения, — низкий голос прозвучал совсем рядом с ухом Юли.

— Д-да ничего… Это Вы простите… — совесть и инстинкт самосохранения попросту кричал о том, что говорить «ты» небезопасно и скажется на здоровье.

— Значит так! — шлепнув указкой, которая тотчас же разлетелась в щепки, по учительскому столу, рявкнула Надежда Викторовна. — У нас новенькая, все поняли?!

Молодой учительнице было около двадцати шести лет, но, несмотря на свой юный для такой профессии возраст, норов у Надежды Викторовны был ого-го какой! Короткие белые волосы, чуть закрученные, а оттого и волнистые, голубые пронзительные глаза-сапфиры, небольшой рост и очень симпатичное лицо — казалось, все пункты только и делали, что указывали на милого ангелочка, однако не тут-то было. Эта девушка могла не только коня на скаку остановить и в горящую избу войти, она могла спасти планету, при этом одной ногой печатать на станке, другой — дубасить провинившегося ученика или ученицу, в одной руке держать гамбургер… а другой, ну, спасать планету.

Юля, увидев, кто является ее классной руководительницей, нервно сглотнула и, смирившись со своей жестокой судьбой, которая показывала девушке язык и язвительно улыбалась, снимая штаны и демонстрируя свой голый зад, ступила в класс.

В классе стояла мертвая тишина. Как будто тут сидели не живые люди, а покойники. Никто даже не решался дышать без разрешения. По крайней мере, так показалось Юле. На самом-то деле все спокойно отреагировали на заявление своей классной руководительницы — привыкли как-никак. Но Юле уже потихоньку начинало казаться, что она попала в армию, которую составляли чокнутые, лесбиянки и Марина. Марину Юля специально вынесла в отдельную категорию, не зная, в какую из групп ее лучше отнести.

— Представься, пожалуйста, — промурлыкала учительница, чем немало озадачила кареглазую.

— Юля Котикова, рада знакомству.