Анатолий Чубайс - Приватизация по-российски

Что интересно: открутить обратно такие сделки, как правило, невозможно. Потому что вновь созданные акционерные общества тут же вносятся в какие-нибудь другие акционерные общества, и в составе этих обществ они еще раз оцениваются, и переоцениваются, и вновь куда-то вносятся... Через два-три оборота появляется такая хитрая категория, как “добросовестные приобретатели”, которые широко открыв глаза, уверяют вас: “Да, может быть, на первой стадии приватизация и была незаконной, но я-то тут при чем? Я пришел потом, объединил искомое вами НПО со своей живопыркой, и это уже совсем другое предприятие...”

Абсолютно непробиваемая схема. Абсолютно неограниченных размеров хищения. Я почему вспомнил НПО “Энергия”? Именно с этим объединением была провернута самая крупная, самая скандальная сделка по вышеописанной схеме. Акционерное общество “КОЛО” называлось все это безобразие. В это “КОЛО” были внесены цеха, производственные мощности крупнейшего космического комплекса России. А вместе с ними — интеллектуальный вклад товарища Кравченко, например, телевизионного начальника, бывшего руководителя первого канала. И не его одного. Много там было уважаемых людей в акционерах и в совете директоров.

Я долго и тяжело разбирался с этой историей, как только пришел. Юридических инструментов в моем распоряжении ведь никаких не было. Уволил тогда своего зама Юткина, который подписывал документы по этому “КОЛО”. Пытался создать хотя бы пропагандистскую атмосферу, чтобы люди поняли: этого нельзя, ребята; это что-то нехорошее.

Распространенным ответвлением вышеописанной схемы было такое явление, как создание бесконечных дочерних конторок при любом заводе, предприятии. Это была не совсем приватизация, так как до прямого передела собственности в этом случае не доходило. Но через “дочек” чаще всего проводились мощные финансовые потоки. Экспорт, всякий прибыльный бизнес — все это, как правило, контролировали “дочки”, высасывая и опустошая материнское предприятие. Стоит ли говорить, что количество “дочек” обычно соответствовало количеству близких родственников директора.

Вторая же типовая схема приватизации предприятий — аренда с выкупом. Это просто классика. Все абсолютно законно и очень “рыночно”: есть объект имущества, есть арендодатель (как правило, — директор) и есть арендатор. Директор подписывает договор об аренде с фирмой “X” сроком на пять лет. В договоре арендная плата устанавливается — смехотворная. А уж что там уходит по карманам!..

Оценить объемы такой спонтанной приватизации было совершенно невозможно. Потому что невозможно было отделить легальное от нелегального. Потому что не было единой формы учета. Потому что — элементарно — не было места, где бы регистрировались все арендные договора.

В чьих интересах шла спонтанная приватизация? Всегда, когда нет единого государственного подхода и нет настоящей государственной власти, всплывают интересы каких-то локальных элит. Так было и с приватизацией до 92-го года. Безусловно, захват собственности осуществлялся в интересах наиболее сильных — представителей партийной, директорской, региональной и отчасти профсоюзной элит. Государство не получало ничего: бюджетные интересы в ходе спонтанной приватизации не учитывались никак. А трудящиеся? Они совсем уж были побоку. В этих процессах они не участвовали никак. И даже в тех ситуациях, когда арендатором числился трудовой коллектив, права каждого отдельного члена такого коллектива в процессе аренды были просто нулевые. Словосочетанием “трудовой коллектив” лишь красиво прикрывалась выгодная для начальства сделка.

Конечно, я не стану утверждать, что в ходе нашей приватизации полностью удалось преодолеть проблему неравенства при дележе собственности. Но, по крайней мере, вся наша схема была направлена на то, чтобы этого добиться. Мы пытались сделать это. Где-то наши попытки оказались совсем безуспешны, где-то — умеренно успешны, а где-то очень даже успешны. На малой приватизации мы заработали, например, немало денег для бюджета.

Конечно, у нашей приватизации было много “минусов”, но при спонтанном разгосударствлении, затянись этот процесс по воле “мягких” реформаторов на год-другой, мы бы имели тот же набор недостатков, однако в гораздо более крупных размерах. Криминализация? Да, для нашей приватизации эта проблема была достаточно серьезна. Но была возможность доказывать: вы в ходе конкурса были единственным участником, а других — запугали, в результате чего добились низкой цены. И была возможность наказывать. Спонтанная же приватизация была криминальна абсолютно вся, от начала до конца, потому что под ней вообще не было никакой легальной базы. Но доказать невозможно было абсолютно ничего:

— Вы подписали договор аренды на миллиард, а надо было на триллион!

— Почему? Я захотел за миллиард. Разве я что-нибудь нарушил?

Ничего не нарушил. Потому что нарушать нечего. Черту между криминальной и некриминальной приватизацией в этом случае провести вообще невозможно.

Социальная несправедливость? Да, нас обвиняют в том, что мы обманули народ: “раздали фантики, которые вообще ничего не стоят”. Или вариант: “раздали фантики, а их скупили богатые”. Но фантики фантиками, а вот сейчас появляются в России регионы, в которых эти фантики, оказывается, чего-то стоят. Месяца четыре назад текущая цена акции, купленной за один ваучер, стоила на рынке от 5 долларов до 16 тысяч долларов по самым крупным объектам. А в случае спонтанной приватизации даже не было попыток раздавать эти самые “фантики”. Там просто все украли. Кстати сказать, в случае затягивания “мягкой” приватизации, мы бы имели и соответствующие экономические последствия этого самого “украли”. Такая приватизация подорвала бы привлечение ресурсов из-за рубежа, ухудшила бы характер этих ресурсов. Не пошли бы к нам ни “Кока-Кола”, которая сейчас 25 заводов в России построила, ни “Проктер энд Гэмбл”, ни другие уважающие себя компании. А пошли бы деньги наркомафии и всякие другие грязные деньги, которым все равно в какой среде работать, лишь бы “отмыться”.

Суть спонтанной приватизации можно сформулировать двумя фразами:

Если ты наглый, смелый, решительный и много чего знаешь, — ты получишь все. Если ты не очень наглый и не очень смелый — сиди и молчи в тряпочку.

Спонтанная приватизация велась исключительно в интересах существовавшей тогда элиты, и никакого влезания государства в эти интересы она не допускала. Безусловно, сильные, смелые и наглые чаще других выигрывали и в ходе нашей приватизации, но тут уже государство самыми разными способами пыталось влезать в процесс и ограничивать возможности всесильной элиты. Государство диктовало сильным: если хотите идти по первому варианту приватизации — заплатите столько-то, по второму — столько-то, по третьему — вот столько. Государство требовало: идите оформляйте документы, ставьте печати. Государство контролировало процесс.