К.С. Бадигин - Три зимовки во льдах Арктики

Летом 1938 года к дрейфующим судам подошел ледокол «Ермак» и вывел «Садко» и «Мальгина» изо льдов в открытое море. «Седова» же не удалось вырвать из ледового плена, потому что во время зимовки он получил сильное повреждение рулевого устройства. Пришлось оставить его дрейфовать со льдами.

17 февраля 1939года одинокий «Седов» оказался на 85°56',7 северной широты и 120° 13' восточной долготы. В этот день был побит рекорд высокой широты для судов, дрейфующих со льдами, установленный «Фрамом» за 44 года до этого (15 ноября 1895 г.), когда он достиг 85°55',5 северной широты и 66°31' восточной долготы.

Отсюда «Седов» продолжал дрейфовать в общем в северо-западном направлении и 22 марта 1939 года достиг 8б°34',7 северной широты и 108°46' восточной долготы. Затем дрейф «Седова» начал постепенно склоняться к юго-западу. С 17 мая по 27 июля 1939 года путь «Седова» как бы переплетается с путем «Фрама», но дальше «Седов» начинает опять быстро подниматься на север и 29 августа достигает самой северной точки своего дрейфа - 86°39',5 северной широты и 47°55 восточной долготы.

В дальнейшем дрейф «Седова» опять пересекает путь «Фрама» и, описав ряд зигзагов, направляется между путями дрейфов станции «Северный полюс» и «Фрама» к широкому проливу, отделяющему Гренландию от Шпицбергена.

* * *

Две основные задачи стояли перед седовцами: первая - сохранить свой корабль для советского ледокольного флота и вторая - максимально использовать все обстоятельства дрейфа для проведения возможно более полных и точных научных наблюдений.

Первая задача была не легкой. «Седов» не был специально построен для дрейфа во льдах Северного Ледовитого океана. Это, в сущности, обыкновенный товаро-пассажирский пароход, приспособленный для плавания в слабых льдах. Правда, у него ледокольный нос и в корпусе сделаны добавочные крепления, но его борта почти прямостенные. Нельзя было надеяться, что при губительных сжатиях «Седова» будет так же выжимать на поверхность льдов, как и «Фрама».

Учтя опыт первой зимовки, столь сильно повредившей рулевое устройство судна, седовцы обратили особое внимание на сохранение корабля. Во-первых, поскольку это было в их силах, они укрепили корпус судна и, во-вторых, что еще важнее, выработали особую тактику для борьбы с напором льдов при помощи взрывчатых веществ. Зимой, когда сжатия льдов представляли наибольшую опасность, на борту всегда имелись наготове заряды аммонала, а вокруг корабля заранее приготовленные лунки. Заряды предназначались для разрушения острых углов ледяных полей, давящих на борт судна, и для образования вокруг судна своеобразной подушки из обломков льда более равномерно распределяющей давление наступающих ледяных валов.

Действительно, самое страшное, когда какое-нибудь ледяное поле упирается в корпус судна своим острым углом.

Вспомним ледяное поле, на котором была устроена станция «Северный полюс». Толщина его около трех метров, а площадь около четырех квадратных километров; оно весило около 12 миллионов тонн. Представим теперь, что это поле начало двигаться хотя бы со скоростью одного сантиметра в секунду. Что может сопротивляться ледяному тарану весом 12 миллионов тонн? И седовцы научились бороться со сжатием льдов. В этом отношении их работа была безукоризненной.

153 раза седовцы переживали сжатия льдов. Некоторые были настолько опасны, что команда готовилась покинуть корабль. Однажды корабль накренился на 30 градусов, вода хлынула через отверстия холодильников внутрь судна, и только самоотверженная работа механиков спасла корабль от гибели.

В отношении научных наблюдений седовцы имели перед собою живой пример работы в тяжелых арктических условиях - пример зимовщиков станции «Северный полюс».

Среди седовцев не было ученых-профессионалов. Кроме В. X. Буйницкого, тогда студента Гидрографического института Главсевморпути, все остальные седовцы - просто советские моряки. Но все они прекрасно понимали, что наилучшим маяком при плавании по Северному морскому пути является знание, и сделали все, что было в их силах, чтобы этот маяк светил советским полярникам как можно ярче.

Кропотливо, тщательно, не щадя своих сил, больше двух лет изо дня в день эти моряки вели научные наблюдения, «писали, что наблюдали, а чего не наблюдали, того не писали». Их труды, опирающиеся на работы всего замечательного коллектива полярников, выращенного великим Сталиным, уже принесли пользу и повлекли за собою многие исследования.

Ценность наблюдений седовцев неизмеримо выигрывает от того, что они провели в Центральной Арктике столь длительное время - два года с лишком. Севернее 85Р северной Широты «Седов» пробыл в 2 раза дольше, чем станция «Северный полюс», и в 21/2раза дольше, чем «Фрам».

Некоторые обстоятельства придают дрейфу «Седова» исключительный теоретический и практический интерес.

Во-первых, как уже отмечалось, он начался тогда, когда еще продолжался дрейф станции «Северный полюс». Следовательно, благодаря дрейфу «бедова» осуществлена непрерывность наблюдений над движением льдов в Центральной Арктике на протяжении почти трех лет.

Во-вторых, вскоре после начала дрейфа «Седова» в том же море Лаптевых, но в его юго-западной части начался дрейф ледокола «Ленин», завершившийся 7 августа 1938 года. Таким образом, в течение 9 месяцев два судна одновременно дрейфовали со льдами на некотором расстоянии друг от Друга: одно в юго-западной части моря Лаптевых, Другое в северо-восточной части этого моря и в районе к северу от Ново-Сибирских островов. Сопоставление этих дрейфов дало интересные результаты.

В-третьих, вскоре после начала своего дрейфа «Седов» оказался в области, где начался дрейф «Фрама», и в дальнейшем прошел хотя и значительно севернее, но в общем приблизительно параллельно дрейфу «Фрама».

Сравнение дрейфов «Седова» и «Ленина», с одной стороны, дрейфов «Седова» и станции «Северный полюс», с другой стороны, и, наконец, «Седова» и «Фрама» представляет исключительную теоретическую и практическую ценность. Сравнение дрейфов «Фрама» и «Седова» представляет к тому же особый интерес потому, что дрейф «Фрама» протекал при совершенно иных климатических условиях, чем дрейф «Седова». Дело в том, что, как это доказывается многими фактами, и водные и воздушные массы в Арктике сейчас значительно теплее, чем полвека назад.

* * *

Начиная с 1920 года, в Арктике наблюдается интереснейшее явление - ее потепление. Это потепление не протекает постепенно. Годы более холодные сменяются более теплыми, более ледовитые навигации - менее ледовитыми. Но, в общем, Арктика становится все теплее и теплее.

Прежде всего, замечено уменьшение размеров ледников. Это уменьшение за последние годы в Арктике является повсеместным. На Земле Франца-Иосифа некоторые «острова» рас таяли, а другие как бы раскололись надвое между ними открылись новые проливы, тогда как раньше эти острова были соединены ледяными перешейками. В море Лаптевых некоторые острова, почти сплошь состоящие из ископаемого льда, сейчас резко уменьшаются в своих размерах. Острова Семеновский и Васильевский были нанесены на карту в 1823 году, затем их съемка была повторена в 1912 и 1913 годах и, наконец, в 1936 Году. За это время остров Семеновский уменьшился по длине в 8 раз, а остров Васильевский, имевший в длину около 7 километров, в 1936 году вовсе не был обнаружен. В 4948 году окончательно «растаял» и остров Семеновский. Громадная область Северного Урала и Сибири характерна своей вечной мерзлотой. Это слои промерзшего и неоттаивающего грунта, расположенные на некоторой глубине. Сейчас южная граница вечной мерзлоты неуклонно отступает на cевеp.