Медведева Алена - Уши торчком, нос пятачком!

Волчица была слишком ослеплена яростью, чтобы осознать опрометчивость и очевидную опасность со стороны более мощного волка. Трех волков! Вспышкой запоздалого понимания дошла информация о том, что, помимо атакованного ею волка, рядом еще два. Инстинкт самосохранения зверя взыграл, но было поздно. В ответ на откровенную агрессию волчицы оба явно более сильных самца тоже кинулись на нее, чтобы разорвать и загрызть за попытку лишить их законной добычи. (Жажда охоты и борьба за добычу, как с отчаянием поняла я, и более взрослых волков пронимала.) Без шансов! Не в силах совладать со зверем и как-то помочь ему, заставив хотя бы просто смиренно замереть, подчиняясь, мое сознание парализовало абсолютным ужасом. Бурой конец!

Сильнейший удар, отбросивший волчицу в сторону, заставил ее перекувыркнуться в полете. Зверь жалобно заскулил, припав к земле и дрожа от возбуждения и страха. Рядом раздавалось яростное рычание трех волков и отдаленный гневный вой другой волчицы! Аромат крови добычи вытеснили мускусные запахи волков. Сильных самцов. Трех! Знакомые запахи… Сфокусировав взгляд, увидела неожиданную картину. Между мной и тремя припавшими к земле, готовыми броситься вперед волками, стоял крупный белый самец. Мгновенно признанный моим зверем. Альфа. Волчица узнала своего сразу. И притихла, стремясь затаиться и переждать, закономерно рассчитывая на защиту своего вожака.

Трое бурых кинулись в атаку одновременно. Со зверски оскаленными пастями и взбешенным рыком уже они потеряли контроль (как это воспринимала я), необдуманно сорвавшись с места. Даже зверь не смог отследить начало схватки, настолько быстрыми и размытыми были их синхронные движения. Эти самцы не впервые бились вместе, зная возможности друг друга и дополняя их в драке. Четыре тела слились в единый рычащий яростный клубок, мелькающий перед глазами. Волчица отчаянно скулила, осознавая опасность, навлеченную ею на своего альфу.

Дрожа от неуверенности – справится ли ее защитник, не зная, стоит ли ждать окончания свары или лучше скрыться, мой зверь тихо повизгивал, осторожно отползая подальше. Драка была яростной. Четверо самцов схлестнулись на полном серьезе. Грызня, лязг челюстей и даже хруст костей заставляли предполагать худшее. Опасения зверя подтвердились, когда из мелькающего клубка тел тенью метнулся волк. И упал, неподвижно замерев. Аромат волчьей крови и вырванное горло бурого самца волчицу ужаснули.

И тут же раздался вой, подхваченный всей стаей. Альфа бурых… мой отец осознал гибель одного из своих, опаляя гневным всплеском силы волков всей стаи. Даже я его почувствовала, только как-то отдаленно, не в полную силу.

Драка мгновенно прекратилась – оба оставшихся в живых напавших самца отскочили в сторону, позволяя белому, часто дыша, перевести дух. Мой альфа на мгновение повернул морду в моем направлении, пронзая яростным, все еще угрожающим взглядом, и резко зарычал. Мою волчицу буквально пригвоздило к месту, заставив вновь испуганно задрожать. Убит волк во время охоты, по сути чужаком… и из-за меня! Кажется, так страшно не было никогда. И стремительность, с которой все случилось, только добавляла ужаса. Волчица смиренно заскулила, признавая свою вину.

На поляну стремительно выскочил крупный бурый волк – вожак стаи, за ним следом сквозь обступающие деревья потянулись остальные волки. Все были агрессивно оскалены и приглушенно рычали. Я, готовясь к худшему и запоздало сейчас осознавая, что навлекла на нас большую беду, поднялась на лапы. Хоть какую-то помощь своему альфе оказать я обязана.

Бурый вожак, прыжком оказавшись напротив белого, угрожающе оскалился и зарычал. Все! На моего зверя накатила волна обреченности – такого белому не простят, а мой альфа один… К тому же ранен. Я чуяла его кровь.

Волк отца, шерсть на загривке которого агрессивно вздыбилась, оскалил огромные смертоносные клыки и зарычал на белого. Тот в ответ спокойно и уверенно рыкнул, неожиданно заставив бурого отступить. Оба альфы замерли, схлестнувшись взглядами и глухо утробно рыча, готовые броситься друг на друга. Я в состоянии животной паники дрожала. Что я натворила? Будут жертвы. Уже есть!

Неожиданно для меня это зрительное противостояние альф прекратилось. Вожак бурых рывком отскочил в сторону и, повернувшись, быстро исчез в лесу. Сначала отступили, а потом стремительными тенями вглубь леса последовали за вожаком и остальные волки моего клана. Включая двух напавших самцов. Третий так и лежал бездыханным телом неподалеку. Как и растерзанный олень.

Внезапно стало тихо. Исчез звериный рык, мелкие обитатели ближайшей территории затаились, даже ветер поутих. Я, боясь поверить в избавление, с отчаянием ждала, понимая, что альфа вправе сейчас накинуться и загрызть и меня.

Белый обернулся и, подойдя вплотную, толкнулся своей мордой в мой бок. Волчица упала, не сопротивляясь. А волк лег рядом и, изогнувшись, принялся вылизывать раненый бок. Постепенно успокаиваясь, бурая тихонько лежала, стараясь не беспокоить его. Было и страшно, и возбуждающе приятно находиться рядом. Рядом с самцом, только что наглядно доказавшим свою силу. Но, наученная горьким опытом, моя волчица уже не лезла с инициативой.

Спустя несколько часов, когда оба волка окончательно успокоились, а тела перестало передергивать рваное дыхание, белый вскочил на ноги и рыком поманил самку за собой. Ароматы остальных волков ощущались в отдалении. Волчица немного робко поднялась на лапы и двинулась за ним след в след. Убедившись, что она не отстанет, волк побежал. Бурая тоже. Парой бежали они недолго, вдруг обоняние моего зверя опалил запах добычи – какой-то мелкий зверек. Резко вскинувшись, ловя направление дразнящего аромата, волчица снова почувствовала эйфорию восторга и желание настичь жертву. Но чувство пережитого страха научило моего зверя осторожности. Поэтому, глухо зарычав на самца, предупредила о намерении начать охоту. Самец плавно скользнул в сторону, уходя с траектории движения, позволяя.

И самка, понукаемая голодом и животным инстинктом, понеслась к своей первой самостоятельной добыче. При этом постоянно ощущая, что самец бежит рядом. Мой зверь периодически даже срывался на глухое утробное ворчание, ощущая тревогу от подобного преследования, не дающего расслабиться и полностью отдаться процессу погони. Волк отвечал успокаивающим воем, убеждая в том, что интереса моя добыча у него не вызывает.

И вот заветный миг. Последний рывок, резкий скачок – и лапы прижимают жертву, а зубы вонзаются в живую плоть, разрывая добычу на части, заглатывая парное мясо. Миг упоения и животного ликования! В какой-то мере даже наслаждения и абсолютного довольства. Ее добыча. Настигнута. Голод утолен. И сразу на первый план выступает инстинкт самосохранения, заставляя прислушиваться – нет ли желающих вырвать добытое?