Сьюзен Янг - Программа

- Не говори о смерти, - пробормотала я, нежно целуя его в губы.

- Ты – единственный человек, кому я могу доверять. Ты – единственная, кто будет знать настоящего меня.

* * *

- Я знаю, что Джеймс любил меня, - говорю я доктору Уоррен, и слезы бегут у меня по щекам. – Потому что я знала его лучше, чем кто-либо. Он всегда вел себя так, словно все в порядке, как будто он крутой, но смерть Брейди мучила его внутри. Джеймс ненавидел своего отца за то, что он пытался разлучить нас. Он злился на мать за то, что она бросила его, когда он был ребенком. Когда мы были одни, Джеймс мог быть уязвим, и тогда я любила его больше всего.

Я вытираю слезы и смотрю на доктора Уоррен.

- Мы были вместе, потому что мы любили друг друга. И это все, что когда-либо было.

Доктор Уоррен медленно кивает, ничего не записывает, просто смотрит на меня, как будто понимает. Или, может, она притворяется, как и во всем остальном. Ее кабинет расплывается у меня перед глазами, как во сне.

- Возьми это, – говорит она, протягивая мне черную таблетку. Она отличается от обычной, желтой, которую я принимаю, и внезапно меня переполняет надежда. В конце концов, она хочет мне помочь. На моих губах появляется улыбка, и я лениво наклоняюсь и беру таблетку, с благодарностью проглатываю ее. Когда я делаю это, она вздыхает и откладывает ручку.

- Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, - говорит она, как будто это и имеет в виду. – Тебе стоит использовать этот момент, чтобы попрощаться.

- Попрощаться с кем?

- С Джеймсом.

Кажется, пол уходит у меня из-под ног и, несмотря на лекарства, которые замедляют мои движения, я вскакиваю со стула. Нет. Нет. Нет. Я быстро сую палец в горло, вызываю рвоту. А доктор Уоррен говорит, чтобы я остановилась, зовет медсестру. Мне нужно выбросить из себя таблетку до того, как они сотрут его. Джеймса.

Но через секунду после того, как таблетка выходит, радость улетучивается. Мэрилин заходит со шприцом в руках, готовясь стереть все.

Часть 2. Глава 12

Спотыкаясь и рыдая, я выхожу из кабинета доктора Уоррен. Она даже не успокаивает меня. Напротив, она говорит, что для меня сейчас полезно поплакать. Я бросаю ей ругательство и иду, опершись ладонью о стену, в комнату отдыха. Джеймс. Джеймс. Джеймс. Я знаю, что это – мои последние минуты с ним и останавливаюсь, сползаю по стене и сажусь на пол. Кладу голову на согнутые колени, держусь за то, за что могу.

Я вижу Джеймса, он широко улыбается, пробегая пальцами в мокрых волосах.

- Давай же, Слоан. – зовет он из воды. Он стоит в реке, без рубашки, солнце блестит на его коже. Я сижу на траве и качаю головой.

Джеймс выходит из воды, идет ко мне, с него стекают капли воды. Он растягивается на одеяле, его холодная нога прижимается к моим шортам.

- Однажды, – говорит он, прищурив глаза и глядя на солнце, - я научу тебя плавать. А потом мы поедем к океану.

- Никогда.

- Никогда? – повторяет Джеймс удивленным голосом. Он притягивает меня к себе, заключает в объятия. Кожа у него прохладная, но сам он разгорячен. – Никогда?

Я хихикаю и качаю головой.

- А что если я захочу пожениться на пляже? – спрашивает он. – Ты все равно откажешься? Он закусывает губу, придвинувшись ближе ко мне. – Ты откажешься выйти за меня замуж?

По мне пробегают мурашки, и не только потому, что он рядом, но из-за того, что меня переполняет любовь к нему. Из-за того, что он - половинка моего сердца.

- Я никогда не откажу тебе, - шепчу я.

Джеймс улыбается и потом нежно целует меня, в губы, в шею, снова в губы.

- Только ты и я, - говорит он, - безумная любовь навеки.

И эти слова эхом отдаются у меня в голове, когда я, в коридоре, падаю на бок, утопая в моей боли.

* * *

Я чувствую что-то рядом с собой, но мое тело налилось тяжестью, и я не могу пошевелиться. Я пытаюсь пошевелиться, но руки у меня привязаны по бокам. Я распахиваю глаза. Надо мной нависает лицо, и я начинаю кричать, когда его рука закрывает мне рот.

- Ш… Мисс Барслоу, - шепчет Роджер. – Мы же не хотим привлекать к себе внимания, разве нет?

Я снова выкручиваю руки и понимаю, что он привязал меня ремнями. Я знаю, что не совсем беспомощна. Я могу укусить его за руку, закричать. А потом что? Они заново начнут лечить меня – чтобы убедиться, что я не помню ничего, что не должна помнить.

Я трясу головой, отталкиваю его руку со рта.

- Чего ты хочешь?

Он улыбается, его глаза скользят по моему телу под простынями.

- Я думаю, ты не в том настроении, чтобы я доверял тебе обнаженные части моего тела, - говорит он. – Так что я больше не предлагаю сделку.

Я нахмуриваюсь.

- Тогда что?

- Я хочу, чтобы Майкл Риэлм убрался отсюда. Но сначала, я хочу видеть, как он мучается.

На меня обрушивается понимание того, как я уязвима.

- Что ты собираешься делать?

Роджер пожимает плечами.

- Майкл до неприличия влюблен в тебя, так что я думаю, одной этой сцены будет достаточно, чтобы он вышел из себя, как думаешь?

С омерзительной улыбкой Роджер наклоняется надо мной и оставляет поцелуй на моем плече. Он достаточно предусмотрителен, чтобы приближаться к моим зубам. Он проводит языком по моей коже.

- Как печально, - бормочет он, снова целуя меня. – Мы могли так хорошо повеселиться.

- Ага, - рычу я, - мне бы очень понравилось снова ударить тебя коленом.

Роджер отодвигается, внимательно смотрит на мое лицо.

- Думаешь, ты контролируешь ситуацию? – спрашивает он, я чувствую у себя на лице его теплое дыхание с запахом перечной мяты. – Ты думаешь, ты побеждаешь Программу?

Он тихо смеется.

- Слоан, - шепчет он, - ты раньше кого-то любила. Ты помнишь?

Его слова бьют меня сильнее, чем любая пощечина. В животе у меня скрутило, в сердце боль. Любовь? Я… я действительно кого-то любила, я думаю. Это был…

Роджер, с довольной ухмылкой отходит от меня.

- Мне нужно идти, - говорит он. – У Майкла уже должен закончиться сеанс.

Он начинает идти, но потом оборачивается.

- Забыл.

Роджер вытаскивает иголку из кармана и колет меня в бедро. Я начинаю кричать, и он закрывает мне рот, но уже через пару минут у меня перед глазами все расплывается. Он откидывает одеяло, чтобы развязать завязку на моих трусиках и задирает рубашку, чтобы обнажить живот, чтобы было похоже, что я боролась.

Моя голова падает на подушку, а он внимательно смотрит за мной, ждет, пока я потеряю сознание. Я чувствую, как из уголков глаз у меня текут слезы, стекают по вискам.

- Прости, что пришлось привязать тебя, Слоан, - говорит он, – но ты могла причинить вред самой себе.

Он ободряюще хлопает меня по плечу и потом уходит.

* * *

Кто-то мягко хлопает меня по щеке.

- Слоан? Сладенькая, проснись.

Он хлопает еще раз, и я открываю глаза.

- О, слава Богу, - бормочет Риэлм, отходя, чтобы развязать мне ремни.