Unknown - i e8c15ecf50a4a624

Это было написано буквально за неделю до нового «министерского» кризиса. Вот эта неспособность партнеров по контрреволюции, несмотря на обоюдное желание выйти из революционного кризиса путем решения задач револю­ции сверху, и привела к новому резкому обострению кри­зиса «верхов». Поскольку иного курса, кроме третьеиюнь- ского, царизм вести не мог, ибо других возможностей в его распоряжении уже не было, каждая новая попытка выйти из заколдованного круга неизбежно выливалась в борьбу

групп, клик, влияний. Усиливался натиск неофициального правительства на правительство официальное и прежде всего на его главу. Второй «министерский» кризис в этом отношении был точной копией первого. Однако Последствия его были значительно серьезнее.

Второй «министерский» кризис. Кризис и на этот раз был развязан Государственным советом, его правым крылом, решившим нанести удар Столыпину.

Поводом для похода против премьера был избран за­конопроект о западном земстве. Это было сделано отнюдь не случайно. Законопроект был первым совместным вы­ступлением Столыпина с националистами как новой пра­вительственной партией. Поэтому Столыпин придал зако­нопроекту демонстративно-принципиальное значение, свя­зав его по существу с вопросом о доверии к нему со стороны верхов.

Борьбу против Столыпина возглавили лидеры правых в Государственном совете П. Н. Дурново и В. Ф. Трепов. Объектом нападения они избрали центральный пункт за­конопроекта — вопрос о национальных куриях. Главное обвинение состояло в том, что такие курии принципиально несовместимы с основными государственными устоями, так как они исходят из идеи, грозящей опасным прецедентом: в Российской империи нерусские национальности могут иметь свои особые выборные представительства, выражаю­щие собствейные интересы, отличные от интересов «русской государственности». На самом деле это было пустым предлогом, так как оба избирательных закона пре­дусматривали выборы в Думу от отдельных национально­стей.

Кампания на этот раз велась очень продуманно и скрытно. Столыпин до самого последнего дня не подозревал о грозившей ему опасности, так как считал, что законопро­ект поддерживался царем. «Он был настолько уверен в успехе,— свидетельствует Коковцов,— что еще за несколь­ко дней до слушания дела... он не поднимал вопроса о необходимости присутствия в Государственном совете тех из министров, которые носили звание членов Сове­та для усиления своими голосами общего подсчета голо­сов» [648].

«Редко бывает,-- анализировала в разгар кризиса су- воринская газета,— чтобы какой-нибудь законопроект про­ходил установленный порядок законодательного рассмотре­ния столь благоприятно, как этот законопроект о западном земстве. В Г. Думе он получил одобрение. В особой комис­сии Г. Совета, образованной для его рассмотрения, значи­тельным большинством голосов он был принят. Наконец, Г. Совет после общих прений большинством двух третей голосов принял переход к постатейному обсуждению, что обыкновенно служит предрешением благоприятной судьбы проекта» [649] .

То же писала и столыпинская «Россия». Законопроект собрал большинство в комиссии — факт, «совершенно точно отражающий настроение и соотношение сил общего собра­ния». «Внушительное большинство» пленарного заседания Государственного совета проголосовало за переход к по­статейному чтению. Следовательно, законопроект «потерпел крушение» не потому, что оказался неприемлемым для верхней палаты сам по себе, а «в порядке таких действий и условий, которые, конечно, с государственной точки зрения не заслуживают рассмотрения» [650].

В том же духе писали «Голос Москвы», «Речь» и другие газеты. «Новое время» суммировало общее мнение следующим образом: «Столыпину устроили

ловушку» [651].

Как потом стало известно, Трепов в личной аудиенции с царем добился для членов Государственного совета права голосовать «по совести», т. е. против законопроекта. 4 мар­та 1911 г. Государственный совет принял поправку, отвер­гавшую национальные курии. В ответ Столыпин подал в отставку, и в течение нескольких дней вся «большая» прес­са писала о том, что отставка принята, называя тут же имена возможных преемников. Однако неожиданно ока­залось, что Столыпин остается на своем посту, причем на определенных, выдвинутых им и принятых царем усло­виях удаления «в отпуск» до 1 января 1912 г. Дурново и Трепова и роспуска обеих палат на три дня, с 12 по 14 мар­та, с тем чтобы провести законопроект о западном земстве

в его прежнем виде по 87-й статье[652]. Узнав об этом, Госу­дарственный совет И марта провалил законопроект в це­лом. Но Столыпин, с согласия царя, через три дня провел его в чрезвычайном порядке.

Казалось, Столыпин одержал полную победу, однако на самом деле это была пиррова победа. «Столыпин и его прихвостни,—писал по этому поводу Витте,—торжество­вали, но для мало-мальски дальновидного человека было ясно, что это торжество накануне его политической гибе­ли» [653]. То же самое писал и Шидловский. Столыпин, указы­вал он, совершил «акт политического самоубийства»[654]. Сам Столыпин также говорил Коковцову, что его дни, как премьера, сочтены, что до него «добираются со всех сторон» и он.«здесь не надолго»[655].

Помимо заступничества нескольких великих князей, одной из причин временного оставления Столыпина на посту было нежелание верхов создавать «конституцион­ный» прецедент — принятие отставки на базе конфликта исполнительной власти с «представительными учрежде­ниями». Коковцов указывает, что, когда после провала курий Столыпин подал прошение об отставке, царь заявил ему, что он не может «допустить подобный исход под влия­нием частичного несогласия Совета. Во что же обратится правительство, зависящее от меня, если из-за конфликта с Советом, а завтра с Думою будут сменяться минист­ры?» [656]. Было решено убрать Столыпина потихоньку. «По­

литически Столыпин был уже конченым человеком,— говорил значительно позднее (после убийства Распутина) А. В. Кривошеин (министр землеустройства и земледелия при Столыпине) Гучкову.— Отставка его была уже реше­на; только искали формы и повода для его перемещения на невлиятельный пост» [657].

По одним данным, предполагался перевод Столыпина наместником на Кавказ, по другим — для него намечалось учредить пост восточносибирского наместника[658].

В конце концов выход был найден охранкой, отправив­шей неудавшегося Бисмарка на тот свет с помощью своего агента Богрова, который смертельно ранил Столыпина 1 сентября 1911 г. О том, что это сделала охранка, свиде­тельствует ряд хотя и косвенных, но достаточно убедитель­ных данных.

Верхи, правая и либеральная печать одинаково при­знали, что причиной политической гибели Столыпина был крах его бонапартистской политики. Была бита, констати­ровал Трепов при обсуждении законопроекта о западном земстве, ставка Витте на крестьянскую Думу, но также бита ставка Столыпина и на III Думу[659].